что рассказать-то?
– Про молитву купца.
– Что за молитва?
– Как купец у одного мужика по дороге на ярмарку останавливался да деньги считал.
– И что же?
– Соблазнился мужик, хотел купца зарезать, а купец выпросил минутку: Богу помолиться.
– А мужик?
– Да ничего. Позволил. А тут, помнишь, в окно застучали: собирайся, мол, товарищ.
– Кто стучал-то? – удивился Малах.
– Да как же кто? Убийца струхнул, купец, не будь дурак, деньжонки подхватил и на двор. А там никого! Господь спас.
– Эко! – изумился Малах.
– Батюшка, ты же сам рассказывал…
– Эх, Маняша! Моя сказка вся, дальше сказывать нельзя. Сама не ленись красным словом детишек радовать.
Егор и Федот водили отца в мастерскую, показывали, чему научились. Федот трудился в ту пору над братиной. Вырезал на чаше дивных птиц, женоликих, венчанных царскими коронами. У черненых крылья были сложены, а у позлащенных раскрыты, изумляли узорчатыми перьями.
Малах принял в руки чашу, как цыпленка, только что вылупившегося из яйца.
– Федотушка! Да они же райские песни поют, птицы-то! – поглядел на сына, широко раскрывая глаза. – На матушку ты у меня похож! Это она тебе птиц послала. Дивный ты мастер, Федотушка.
– Боярин шибко хвалит! – сказал о брате Егор.
– Какой боярин-то?
– Начальник наш, Богдан Матвеевич Хитрово.
– Он не боярин, – осадил брата Федот, – окольничий.
– Все равно великий человек, – примиряюще сказал Малах и глянул на другого сына. – Теперь ты являй.
– Великомученика Федора Стратилата[48] пишу, – потупился приличия ради Егор.
Икона была большая. Святой держал тоненькое копье, в огромных ножнах меч. На плечах красный плащ. Золотые доспехи перепоясаны золотым поясом. За спиной щит, как радуга.
– Как же ты научился-то?! – радостно пожимал плечами Малах. – До того пригоже, до того молитвенно – крестись и плачь.
– Заказ великого государя, – гордясь братом, сказал Федот. – Икона для Федора Алексеевича.
– Большие вы у меня люди! – сказал Малах. – Слушать вас и то страшно. Речь-то ваша о боярах, о царе с царевичами. Смотрите, старайтесь… С высокой горы падать тоже высоко.
– А хочешь, батюшка, с самим царем помолиться? – спросил Егор.
– Как так?
– Просто.
И повели братья отца своего в Успенский собор. Стоять пришлось чуть ли не у самого входа, но великого государя Малах видел. Со спины. Ухо видел, бороду, щеку… На том счастье и кончилось. Трое дюжих молодцов выперли старика из храма, а на паперти надавали по шее.
– Караул! – тихохонько, без голоса, прокричал Малах.
– Не ори, дурак, – сказали ему. – В царскую церковь приперся, а невежа невежей. Государь крестится по-ученому, а ты, дурак, персты складываешь, как мятежник.
Выскочили
