ногам. Синяя военная корона делала его выше и придавала облику нечто божественное.
За ним следовал Наджа, почти такой же высокий и красивый.
Лицо вельможи выражало надменность и гордыню, за спиной висел кривой лук. Наджа был одним из величайших воинов нынешнего Египта и имя свое получил как знак отличия: слово «наджа» означало священную кобру в царской короне-урее. Фараон Тамос пожаловал ему это имя в тот самый день, когда они вместе успешно прошли испытание Красной дорогой.
Царевича Наджа не удостоил даже взглядом. Колесница фараона скрылась в темном проеме между дюнами, прежде чем последняя в строю миновала место, где стоял Нефер. Мерен, друг и сообщник царевича по мальчишеским проделкам, рассмеялся Неферу в лицо и сделал неприличный жест. Потом заорал с издевкой, перекрывая скрип осей и шум колес:
– Я принесу тебе голову Апепи – поиграть!
Царевич с ненавистью посмотрел вслед приятелю. Апепи был царем гиксосов, а в игрушках Нефер не нуждался – он уже взрослый, хотя отец и отказывается это признавать.
Вот колесница Мерена скрылась, пыль улеглась, а двое оставшихся еще долго молчали. Потом Таита повернулся и без единого слова зашагал к стреноженным лошадям. Он подтянул у скакуна подпругу, затем подобрал подол и запрыгнул в седло с ловкостью, изумительной в его годы. Едва оказавшись верхом, маг словно слился с животным в единое целое. Неферу вспомнилась легенда, что его учитель был первым из египтян, овладевшим искусством обращения с лошадью. Он до сих пор носил титул начальника Десяти Тысяч колесниц, возложенный на него вместе с Золотом Похвалы двумя разными фараонами.
И уж точно он был одним из тех немногих, кто отваживался ездить верхом. Большинство египтян избегало этого, почитая занятие постыдным и унизительным, не говоря уж про опасность.
Нефер подобными предрассудками не страдал, и стоило ему запрыгнуть на спину своему любимому молодому жеребцу Звездочету, как его мрачное настроение начало понемногу рассеиваться. Ко времени когда они взобрались на гряду холмов над разрушенным городом, парнишка снова стал самим собой – кипящим энергией юнцом. Царевич бросил последний долгий взгляд на шлейф пыли в северной стороне, где скрылся отряд, потом решительно повернулся к нему спиной.
– Куда мы направляемся, Тата? Ты обещал сказать, как только мы двинемся в путь.
Таита всегда отличался скрытностью, но мало что он таил так упорно, как конечную цель их путешествия.
– Мы едем в Гебель-Нагару, – наконец сообщил маг.
Никогда прежде Неферу не приходилось слышать этого названия. Он повторил его вслух. Оно звучало как-то интригующе, заманчиво. От возбуждения у юноши мурашки пробежали по спине; охваченный зовом странствий, он устремил взор в великую пустыню. Бесконечная череда зазубренных мрачных гор тянулась на горизонте, теряясь в синеватой дымке.
Окраска бесприютных скал удивляла глаз: черно-синий цвет грозовых туч, желтый, как оперение птицы-ткачика,
