замечает мои заплаканные глаза и останавливается.
– Это вы были за рулем, да? Я слышал, там ситуация внештатная была. Держитесь! Я однажды хорька на дороге сбил. Не поверите – полгода в себя приходил. А тут – человек.
7
Ехать с Андреем я не хочу – меня дрожь пробирает, стоит только подумать, что я снова сяду в его «феррари», пусть и не в качестве водителя.
– Я – на автобус, – хмуро бросаю я и поворачиваю к остановке.
Андрей хватает меня за руку.
– Варька, не дури! Если ты будешь вести себя как маленькая испуганная девочка, у тебя разовьется фобия. Скажи, с момента аварии ты хоть раз водила машину? Я не психолог, но даже я понимаю, что если ты не сядешь за руль сейчас, то не сядешь уже никогда. Наберись мужества и приезжай завтра к нам на дачу. Не на автобусе, не на такси, а на вашей машине. Ты меня слышишь? Ба про тебя спрашивала.
Я смотрю на его припаркованную у аптеки «феррари». Я понимаю, что он прав. Но говорить – легко. Вздыхаю и иду к машине.
– Молодец! – хвалит Андрей. – Я, можно сказать, из-за тебя на своем мустанге и поехал. Чтобы, как это говорится, клин клином вышибить. А так папаша из-за моей машины снова задергался. Считает, что не нужно лишний раз будоражить общественность. Он вообще с недавних пор намекает, что лучше бы ее продать и купить что-то менее вызывающее – скажем, «тойоту» или «ауди». Если бы он мог, он бы вообще меня на старую «ладу» пересадил (патриотично, да? – стратегия импортозамещения в действии) Помнишь, мою первую бордовую «ладу»? Она, кстати, до сих пор в гараже стоит – как ни странно, в рабочем состоянии. Ладно, хватит воспоминаний. Сейчас поедем. Только позвоню Соне. Той, рыженькой подружке Валерии. Помнишь ее? Мы с ней обменялись номерами телефонов – так, на всякий случай. Она вчера звонила – просила спросить в больнице, можно ли забрать из Лериного рюкзака свой плеер. Говорит, что дала его Лере там, на даче. Сказала, может показать документы – чек из магазина, технический паспорт, что-то еще. Она завтра уезжает из Архангельска к себе домой. Чего ты опять помрачнела? Считаешь ее бесчувственной? Считаешь, она не должна думать о каком-то там плеере, когда ее подруга в таком состоянии?
– Я не сказала ни слова!
– Наверняка, ты так подумала. Потому что я сам сначала подумал то же самое. А потом порассуждал и понял, что не прав. Она – девочка из небогатой семьи, купила этот плеер на последнюю стипендию, он ей дорог. А с Лерой они, кажется, не особо близки. Да, жили в одной комнате в общежитии, но общих интересов не было. Судя по ее словам, Лера вообще мало с кем дружит. Так бывает.
– Да мне-то что? – сержусь я. – Звони своей Соне и поехали. Кстати, плеер-то нашелся?
Андрей распахивает дверцу и усаживает меня на переднее пассажирское сиденье.
– Нет. Врач говорит, Леру привезли в больницу без вещей. Ее одежду поместили в камеру хранения – или куда там помещают вещи больных. Но никакой, даже самой маленькой сумочки, при ней не было. А Соня уверена,
