style="font-size:15px;"> – Что бы ни случилось, с места не сходите, ждите здесь, – приказал он. – Князь не простит, если потеху ему порушим. Я один дальше пойду. Погляжу, что и как.
Дружинники, приученные к беспрекословному подчинению, не стали перечить. Один из них принял протянутую ему уздечку, и все начали спешиваться. Впереди лежало открытое пространство, на котором их было видно издалека и зверю, и человеку. Что касается Аскольда, то он двинулся дальше пешком, выдирая сапоги из травяной путаницы, переступая головешки и обминая горелые пни. Один из глухарей напугал воеводу, внезапно взлетев из густой зелени, и с шумом помчался прочь, поднимаясь все выше над гарью.
Выхваченный из ножен меч не понадобился. Сердито глядя вслед опозорившему его глухарю, Аскольд пошел дальше. Услышь он хотя бы одну шутку или приглушенный смешок за своей спиной, повернул бы обратно, но, по счастью для дружинников, делать этого не пришлось. И все же оплошность с глухарем наполнила душу досадой, и, услышав впереди стук копыт, Аскольд не остановился, чтобы вторично не выказать испуга.
Бежала не лошадь. Гулкий топот сопровождался костяным пощелкиванием, с каким бегают олени, раздвоенные копыта которых ударяются друг о друга.
«Не спугнуть бы! – подумал Аскольд. – Стану за деревом».
Там, где прогалина заканчивалась, сменившись осиновым подлеском, уже мелькало бурое тело на легких, тонких ногах. Это был не олень. Прямо на воеводу бежал такой огромный лось, каких он ни разу в жизни не видел. Высоченный, горбатый, с широко раскинутыми лопастями рогов, он был вдвое больше самой крупной лошади. В холке его и меж ребер торчали стрелы, мотающиеся при беге. За ним катился разноголосый лай невидимой пока своры.
Аскольд вжался в березовый ствол, боясь выдать себя дыханием и даже взглядом. На него надвигалась живая разъяренная гора, способная превратить человека в лепешку, порвать в клочья рогами, измочалить огромными копытами, каждое размером с миску. По моментально взмокшему телу воеводы потекли ручьи холодного пота.
Отбрасывая стремительную тень, серо-коричневая махина промчалась мимо и вдруг остановилась как вкопанная, взрыхляя землю всеми четырьмя расставленными ногами.
Массивный загривок не позволил лосю оглянуться на прихваченный ноздрями человечий запах. Переступив копытами, он повернулся всем телом. Даже не пытаясь отбиться мечом, Аскольд полез на березу с умением и проворством, которых никогда не замечал за собою. Словно до рождения человеком был он белкой, стремглав носившейся по деревьям.
Однако и лось был проворен, невзирая на свой многопудовый вес. Оттолкнувшись копытами, он кинулся вперед.
Аскольд, повисший на ветке, почувствовал страшный удар по ногам, подбросивший его высоко в воздух и едва не прокрутивший вокруг оси. Ему удалось удержаться, и он упал животом вниз, глядя на беснующегося внизу зверя. Налитые яростной мутью глаза животного
