мама, – отвечала испуганная девушка. В голосе и манерах слепой ей виделось помешательство.
– Так погаси его! – приказала сурово старая дама.
– Но, мама…
– Погаси его, говорю тебе! – продолжала та с упорной настойчивостью. Ютта повиновалась.
– Я погасила, – сказала она едва слышно.
– Теперь унеси прочь хлеб и соль. – На этот раз девушка подчинилась без возражений.
Маленькая Гизела сначала боязливо забилась в угол, но вскоре на личике ее появилось выражение смелости и негодования. Она ничего не сделала дурного, а ее ни с того ни с сего наказывают! В своем детском неведении она не подозревала, что в приказаниях слепой заключалась непримиримая вражда, ненависть и даже смерть. Она лишь чувствовала, что с ней обращаются так, как никогда в жизни еще никто не обращался.
– Ты должен подождать, Пус, пока мы приедем в Аренсберг, – проговорила она, отнимая у кота блюдце с молоком, поставленное Юттой на пол.
Затем она стала одеваться, и когда Ютта вернулась в комнату, кот был уже у нее на руках.
– Я лучше уйду отсюда и буду просить папу оставить меня в карете с госпожой Гербек, – сказала девочка, бросая вызывающий взгляд на слепую.
Но, казалось, слепая уже все забыла и не думает о случившемся. Еще неподвижнее сидела она, обратив лицо к той двери, что вела в галерею. Это была не живая фигура, а скорее статуя, отлитая из металла. Но чем безжизненнее была поза, тем живее казалось ее лицо. Может быть, мужчина, который в эту минуту твердой, уверенной поступью шел по галерее и высокомерным тоном обращался к Зиверту, не переступил бы порога этой комнаты, если бы мог видеть эту женщину, каждая черта лица которой дышала непримиримой ненавистью и неутолимой жаждой мести, тем более сильными, что они уже много лет таились в глубине ее души.
Дверь отворилась.
На пороге появилась дама. На ее полном красивом лице еще были следы тревоги. Одежда немного помялась. Но, как истая светская женщина, она уверенно вошла в комнату с обязательной улыбкой на устах.
Ютта поклонилась ей немного боязливо, при этом взгляд ее был устремлен на мать, не выходившую из оцепенения. На дворе завывала метель. Молодой девушке казалось, будто над ней должна была разразиться сейчас гроза.
Через отворенную дверь ей было видно, как незнакомый господин шел по галерее в сопровождении Зиверта, держащего фонарь. Никогда прежде лицо старого солдата не выражало столько враждебности и неприязни, как в эту минуту. Несмотря на внутреннее беспокойство, Ютта досадовала, что старый слуга посмел состроить такую неучтивую, дерзкую мину перед столь важным и, по всему, знатным господином.
Господин вошел в комнату. Он взял за руку маленькую Гизелу, которая бросилась к нему навстречу. Не обращая внимания на то, что ребенок о чем-то настоятельно просил его, он шел дальше, желая наконец представиться по всем правилам приличия.
Но в эту минуту слепая, как наэлектризованная, быстро поднялась с кресла.
