которое он окликнул, слизью сползло со стены и подползло к нему, выпучив единственный заплывший глаз:
– Чего тебе? – загнусявило оно.
«Фу, сопли!» – поморщился ангел и прикрылся платочком, чтобы не подцепить простуду:
– Подскажите, как мне пройти до резиденции вашего босса? Это еще далеко?
– Ты почти рядом. Это район Вонючих балявок. Тебе по этой клоаке еще шагов сто пройти и выдешь на улицу Гнилых ушей. Там увидишь стройку, от нее уже не далеко. Пойдешь по указателям и там сам поймешь.
– Спасибо, любезный.
– Да пошел ты! – скользнул обратно на стену и засох беспардонными зелеными казюльками.
Морщась и плюясь, то и дело стряхивая с ног налипшие экскрименты, небожитель шел по указанному пути, проклиная все на свете: и свое задание, и тех, кто здесь нагадил.
Запахло гнилью. Ангел понял, что пришел. Через минуту увидел краны, бетономесители, множество голых грязных людей таскали кирпичи, блоки на спинах. Совсем чуток рогатых охранников лениво постегивали кнутиком, полулежа.
свастику.
– Что строим? – Джейнс деловито нахохлился, изображая ухмылку.
Один из рогатых зевнул, не глядя, и тоскующим голосом протянул:
– Да эти себя боготворили, культ личности себе стряпали, вот теперь Князю монумент делают. Да такой, чтоб без изъяна. А то уже какой раз не удовлетворяют. Одна чешуйка не так – весь монумент в пыль.
Перевернулся бесстыдно на пузо, раскрыв волосатый обосранный зад, вытащил из глиняного черепка белый глаз и как виноградинку проглотил с наслаждением.
Гонгу стало интересно, кто же тут вкалывает. Стал внимательно вглядываться. С трудом различил на грязной худенькой ободранной спине
«Кого же он мне напоминает? Где я его мог видеть? А-а, блин! Это ж Адольф! Я тогда помогал Цукерману из Берлина бежать. Без смешных усиков его и не узнать.»
– Хай Гитля! – пошутил ангел.
Спина вздрогнула и затряслась. Из худых рук вывалились кирпичи. Человечек расправил грудь и повернулся на оклик. Он самодовольно выставил как в жизни вперед руку. Вместе с ней поднялся и его маленький Адольфик.
Рогатый очнулся и со всей мощью стеганул бывшему тирану по самому достоинству.
Человечек взвизгнул и упал, скрючившись.
– Я тебе воспряну! Чего развалился? Чего подставил мне? Удовольствия не будет! – черт подцепил грешника на рога и кинул в бетономеситель.
Перед Гонгом уже не был злодей-мучитель, из-за которого попадали в топку и газовую камеру. Это было забитое и замученное существо, которому вряд ли отсюда когда-то выбраться, потому что ангел знал, что в аду мучаются до тех пор, пока среди живых не забудут, или не простят те, кому они причинили боль. Этот был безнадежен. Гонгу стало не по себе, так как он спровоцировал очередное насилие. С ужасом потянулся к верхней губе: показалось, будто там выросли знаменитые
