я нервничал вдвое больше?
Шарух засмеялся, оглянувшись.
– Я шучу, успокойся. Операция не предусматривает вскрытие грудной клетки. Просто в нужное место введут шприц и под контролем специального оборудования вытащат из органа всю мерзость. А ты будешь под наркозом.
– Ты в этом точно уверен?
– На все сто! И вообще, рано мы завели песню об операции. Надо сначала результаты анализов узнать.
Слова Шаруха немного успокоили Эрни. Он даже укорил себя мысленно в том, что зря себя заранее накручивает. Уже приближаясь к дому, Эрни вдруг предположил:
– А что если это был МВ и заразил он только Бохрада. Ведь такое может быть?
– Может. Но нам нужно найти доказательства.
– Интересно как их достать…
Когда вошли в квартиру, Эрни первым делом отправился в спальню, спрятать рукопись. Совсем не хотелось, чтобы Шарух ею заинтересовался.
– Выкинул девушку в окно? – полюбопытствовал Шарух, когда он вернулся в гостиную.
– Девушку? – не понял Эрни.
– Ту, что ждала тебя в спальне.
– А… нет, – Эрни засмеялся. – Выдумал тоже. Сейчас мне не до увлечений девушками.
– Значит, ты там что-то прячешь…
– Ничего не прячу. Просто закрыл окно. И вообще, что за допросы в моем доме?
– Ладно, не сердись, – Шарух прошел к дивану и сел. – Очень хочу спросить. Догадываешься о чем?
– Еще бы не догадаться, – усмехнувшись Эрни, присел рядом. – Наверно страсть как интересует, что Бохрад говорил о тебе?
Шарух кивнул.
– Расскажешь?
– Рассказывать особо нечего. У него те же проблемы, что были у меня. Он устал видеть твою счастливую физиономию и потому сбежал, чтобы немного отдохнуть. Знаешь ли, когда кто-то радуется твоим страданиями – это доведет кого угодно. А потом еще знать, что возвращение сулит еще большие страдания – от этого можно сойти с ума.
– Тебе его жалко?
– Я же переживал подобное – конечно, жалко.
– А вот нечего жалеть! – неожиданно громко воскликнул Шарух. – Мы вдвоем его предупреждали, что будет тяжело. Он настоял на своем. Пусть терпит, может поймет, что никакая идея не стоит того, чтобы страдать за нее, так как он сейчас страдает.
– А может, ты создашь ему рефлекторную точку, чтобы он начал находить в твоих испытаниях положительные моменты?
– Может и создам, когда он перестанет строить из себя мученика.
– То есть ты хочешь, чтобы он унижался, молил и плакал?
– Согласись, это же естественная реакция жертвы на тяготы жизни.
– С тобой трудно спорить, – Эрни усмехнулся.
– К тому же заставлять себя быть естественным: радоваться, когда радостно, злиться, когда злишься, плакать, когда этого хочется – это очень трудное испытание. Переступить через гордыню и снизойти до унижения, чтобы попросить
