мгновение они вдвоем с приятелем бросились на Жана. Тот уже не чувствовал ни страха, ни замешательства, его захлестнула обида за то, как с ним обошлись в этом городе – в Ленинграде, которым всегда грезил отец. Инстинктивно делая то, чему его учили на занятиях карате, он ответил ударом и послышался хруст – тот, что был пониже, с воем рухнул на землю, схватившись за ногу. Высокий с испуганным видом попятился к стене, и неожиданно в его ладони возник нож. Жана это не испугало – ему после первых же ударов стало понятно, что его противники не владеют даже элементарными приемами.
Низкорослый стонал, лежа на земле, и явно был надолго выведен из строя, поэтому, не обращая него больше внимания, Жан двинулся на высокого. Он напряженно следил за неуклюже выставленной вперед дрожащей рукой с ножом, поэтому не обратил внимания на слабый шорох за спиной. И зря – от тяжелого удара по затылку перед его глазами поплыли искры, и сознание стало меркнуть. Падая вперед, он всей тяжестью напоролся на выставленный нож, ахнул, уже по инерции взмахнув рукой, а потом тяжело рухнул на землю. Неля взвизгнула и схватила высокого за руку:
– Бежим!
Вне себя от ужаса они кинулись прочь. Их корчившийся на земле приятель со сломанной ногой понял, что придется рассчитывать только на самого себя. Сдерживая стоны боли, он быстро пополз в сторону – подальше от того места, где плавало в крови тело молодого француза.
***
Суббота в подмосковном Подольске – день торжественных бракосочетаний. Юрий Кауфман стоял возле стены и смотрел на юную, пару, ставившую подписи в книге регистрации браков. Невеста, расписавшись, нежно взглянула на жениха и улыбнулась. Ее глаза, сиявшие на фоне обрамлявших лицо пышных пепельных волос, внезапно показались Юрию темными звездами, и сердце его дрогнуло от невыносимой боли. Он думал: «Интересно, рассказала она Сашке про меня? Скорей всего, он не станет ее расспрашивать – всегда раньше кричал на каждом углу, что ему безразлично, будет ли его жена девственницей. Но она… Наташка… Будет гладить его лицо как раньше мое, целовать в уголки губ – она всегда такая нежная… была»
Поплыли звуки торжественного марша Мендельсона, защелкали затворы фотоаппаратов. Юрий повернулся и поплелся из ЗАГСа, не дожидаясь, пока новобрачные спустятся к машине, украшенной двумя золотыми кольцами.
– Юра, – окликнула его Зинаида Николаевна, мать Саши, – ты уже уходишь? В отделение? Но не забудь, что вечером к нам.
– У меня… у меня тяжелый больной, Зинаида Николаевна, я не знаю.
Мать Саши с недоумением взглянула на Юрия – ее муж заведовал нейрохирургическим отделением больницы, где он работал, и ей было доподлинно известно, что тяжелых больных, из-за которых молодой доктор Кауфман не мог бы прийти на свадьбу самого близкого друга, сейчас в отделении нет. Она, однако, больше ничего не сказала.
Юрий шел вниз по улице Свердлова, стараясь не вспоминать больше навязчивый запах тела Наташки, который всегда сводил его с ума.
«Она ведь даже не красавица –
