я тебя, Альбиночка, и то ладно. Совсем я тебя, доченька, замучил – возишься со мной, возишься. Уехать мне надо.
Мысль об отъезде настолько овладела стариком, что он все время порывался уйти из дома, поэтому Наташа не могла оставить его ни на минуту. Просьбы и уговоры на него не действовали – он только глядел на девушку светлыми детскими глазами и жалобно говорил:
– Ты же молодая, Альбиночка, я тебе всю жизнь порчу!
Удивительней всего, что свою настоящую дочь Альбину Максимовну он не узнавал и принимал за какую-то Мелиссу Львовну, разговаривая с ней строгим официальным, тоном: «Да-с, милейшая Мелисса Львовна. Извольте-с, милейшая Мелисса Львовна».
Жизнь Наташи превратилась бы в полное затворничество, если бы не Юрий, который постоянно заходил принести продукты, измерить старику давление и выслушать сердце. Он приносил ей книги, что-нибудь рассказывал и часто задерживался допоздна, сидя рядом с Наташей у стариковского кресла и слушая его истории – Максим Иванович не ложился спать, если ему не давали выговориться. Один раз он рассказал им следующую историю:
– Было это в тридцать втором году. Меня только что назначили директором института, и не успел я порадоваться, как начались звонки – этого прими на работу, тому дай должность – короче, считали наш исследовательский институт лавочкой для желающих сытой жизни бездельников. Я, конечно, всеми способами отбрыкивался, но однажды встречает меня мой лучший друг и просит: возьми, мол, зятя на работу – хоть лаборантом каким-нибудь.
Другу, ясно, отказать я не мог, оформил парня. Вдруг приходит ко мне начальник отдела кадров и говорит:
«Кого вы мне, Максим Иванович, в снабженческий отдел направили?!»
«А в чем дело?» – спрашиваю.
«Хайрулин-то этот за воровство сидел, только освободили его».
Конечно, это не уклонист, не вредитель какой, но в снабженческий отдел его брать неловко, сами понимаете. Не знаю, что делать – и другу неловко отказать. Подумал я и решил: пусть он моим личным секретарем будет – у меня в кабинете кроме сломанных стульев и разных бумаг воровать нечего.
Вот работаем мы месяц-другой. Как-то приходят из одной лаборатории и говорят, что для проведения совершенно уникального опыта им, мол, нужен специальный вакуумный насос, а стеклянные его части может выдуть только один во всей Москве стеклодув – у нашего институтского не получается. Обратились наши ученые к этому стеклодуву, но тот оказался несознательным – ради науки работать не хочет и требует за тонкую работу больших денег. Как быть? Во-первых, столько денег, сколько он просит, я выделить не могу, а во-вторых, институт может расплачиваться только по безналичному расчету. Тут мой жулик-секретарь что-то себе покумекал, подсчитал, пока все горевали, и подходит к ним, рукой машет: ничего, мол, ребята, мы это уладим, а пока идите по рабочим местам – у Максима Ивановича много другой работы. Ушли они, а я
