молча. Дед думал о чем-то своем, Виктор просто смотрел в окно.
– Тебя домой? – внезапно спросил дед. – Или я в гараж, а ты потом сам дойдешь?
– Можешь и в гараж, – пожал плечами Виктор. – Могу прогуляться.
…Пока дед открывал ворота, он все думал, спрашивать или нет. Дед слишком серьезно прошелся у могилы Ахмерова по профессиональным качествам внука, и на этом фоне просить помощи было несколько неловко.
«Но он же сам предлагал», – оправдывался перед собой Виктор. Тем временем дед въехал в гараж, закрыл замки, подошел к внуку и протянул ему руку для прощанья.
– Я, пожалуй, зайду, – решился, наконец, Виктор. – Спросить кое-что хочу.
Дед приподнял одну бровь.
– Ну тогда заходи, – он согласно кивнул. – На вот малину, неси.
Виктор взял кастрюльку и пошел к подъезду, на ходу машинально съев несколько ягод. Войдя в квартиру, дед направился на кухню, включил там чайник – старый, обыкновенный, на газовой плите, – а сам отправился в ванную. Виктор присел в комнате в кресло, закинул ногу на ногу, осмотрелся.
У деда, как всегда, был порядок. Ни грамма пыли на серванте, ни крошки на ковре. Пара книг на столе у его кресла, где он проводил большую часть времени, рядом телефон и фотография молодой бабушки – точно такая же, как на памятнике. На подоконнике несколько цветков в горшках; он не бросил за ними ухаживать, сохраняя в знак памяти. Рядом с цветами – несколько газет и пара рентгеновских снимков.
– Приходил кто-то? – спросил Виктор, когда дед вернулся.
– Петя, – ответил дед, поняв, о чем речь. – Искали с ним «суставную мышь». Нашли. Зря рентгенологи считают, что она не контрастная. Я вижу. А после меня и Петя увидел.
Он загремел на кухне кружками. Через три минуты чай был готов, дед принес свою кружку в комнату, подложил на стол сложенную газету, поставил.
– Ты за своей сам давай, слуг у нас нет.
Виктор встал, принес кружку и вазочку с вареньем, сел за стол напротив деда.
– Есть у нас девочка одна… – начал он. – Прапорщик. Связистка Оля Лыкова. Лежит третий день. Температурит под тридцать девять, боли в области большого вертела слева. Очень ногу бережет, на левом боку не лежит. Ходит так, как будто ей в бедро выстрелили. Да, если по правде сказать, уже и не ходит.
Дед отхлебнул чай, поставил кружку, сел поудобней.
– С ее слов, болеет около десяти дней. С ухудшением. Приходила в нашу поликлинику, дали ей освобождение на три дня, назначили физиолечение…
– Лечили от чего?
– В медкнижке написано «Деформирующий остеоартроз левого тазобедренного сустава».
– Ей лет-то сколько? – удивился дед.
– Тридцать четыре.
– Она связистка не в десантной бригаде? Не прыгала никогда? – уточнил
