тихо сказала «Спасибо» и взяла в руки книгу. Консилиум врачей вышел в коридор и направился в ординаторскую.
Дед, ничего не говоря, поднял со стола снимки, посмотрел на негатоскопе, после чего повернулся к дивану и спросил:
– Помните, что я обещал?
– Если мы ничего не добавим к тому, что и так было известно до сегодняшнего дня, то вы к нам больше не придете, – повторил Рыков.
– И как вы решили поступить с этим условием?
– Нога у нее лежит в вынужденном положении. Ротирована кнаружи. Где-то в области тазобедренного сустава гнойник. Но при чем тут колено? – Виктор развел руками. – И на что указывает боль в пояснице?
– Почти все заболевания тазобедренного сустава начинаются с боли в колене. Вот такой финт делает наш организм. Знаешь, сколько пациентов с некрозом головки бедренной кости годами лечат артрозы коленных суставов? Каждый второй. Ну, а боль в пояснице – она указывает на то, что пациентка переразгибает спину, чтобы снять напряжение, – констатировал дед. – Ей делали УЗИ вертельной сумки – вы думали, что гнойник там. Этого мало. А вот то, что она к мужу ходила последние пару лет, в том числе три месяца назад, и целый день с ним в колонии провела – вот это поважней всех ваших рентгенов будет.
Рыков оперся на подлокотник дивана и прикрыл глаза рукой.
– Не прячься, Николай Иванович, – дед усмехнулся. – Но в пассив себе запишешь. И ты тоже, – он сурово посмотрел на Виктора. – Доложите ведущему, что у пациентки Лыковой туберкулез тазобедренного сустава. В округ ее надо переводить, наша фтизиатрия не вывезет, хотя проконсультироваться у них можно насчет подтверждения диагноза и антибиотиков. И попутно еще очаги поискать. Повнимательнее.
– Колония! – хлопнул себя по лбу Рыков. – Ну как так…
Дед встал, Виктор подскочил с дивана и помог ему снять халат.
– Хорошо, что с ходу не прооперировали. Плохо, что не додумали до конца. Если есть возможность – в колонию сообщите. Пусть мужа обследуют, а то он до освобождения может и не дожить.
Рыков слушал, как загипнотизированный. Он уже мысленно расписался в приказе с выговором за просмотренный туберкулез. Дед похлопал его по плечу, кивнул внуку и вышел. Через пару минут за окном заревел движок «Жигуленка», свистнули колеса.
– Ты ему вчера про колонию говорил? – посмотрел на Виктора Рыков.
– Говорил.
Начальник подошел к окну, вытащил между рам пепельницу, закурил. Виктор подошел, встал сбоку так, чтобы дым не попадал на него и сказал:
– Я понял, почему он так долго на нее смотрел, когда в палату вошел. У нее же типичное лицо тяжелобольного человека, лицо туберкулезника. Она просто красилась, словно сумасшедшая, после того, как ей подружки сказали, что она выглядит не очень. А я вчера ей приказал, чтоб с утра никакой косметики. И сразу все проступило.
– Надо на женской
