правда датчанин, – гыгыкнул Никита. – А я думал, прикалываешься.
Он чинно поднял бокал, сделал несколько неторопливых глотков без какого-либо намёка на похмельный тремор или алкогольную нервозность, с достоинством вернул бокал на стойку и поведал, как артист со сцены:
– А я родом из Челябинска.
Я вежливо кивнул. В Челябинске я никогда не был, и мои познания об этом городе ограничивались видеороликами с падающим метеоритом и множественными интернет-мемами, рисующими это место исключительно суровым, брутальным и, вероятно, малопригодным для жизни.
– А здесь ты как оказался? – поинтересовался я, чтобы поддержать разговор и при этом соскользнуть с неудобной темы. – Отдыхать приехал? Или в командировку?
Никита посмотрел на меня странно, что можно было понять: с его загаром предположение про командировку звучало нелепо. Разве что он приехал сюда год назад, но кому бы и для чего пришло бы в голову командировать человека на Пхукет из Челябинска на год?
– Это долгая история, – Никита сделал большой, в половину бокала, глоток, выдерживая драматическую паузу, наконец отставил бокал и закончил:
– Если не торопишься, могу рассказать, но понадобится больше… – он указал на пивной бокал.
После сумасшедшего дня в неспешности Никиты было что-то завораживающее, да и рассказчик он был наверняка неплохой, во всяком случае, разжигать интерес на ровном месте у него получалось неплохо.
Я жестом попросил бармена повторить напитки, тем более что у меня пиво уже заканчивалось. Никита срисовал жест едва ли не раньше бармена и воспринял его как призыв к действию:
– На самом деле, я в Челябинске давно не живу, – заговорил он. – Как школу окончил, год проболтался и слинял столицу покорять.
– А родители не были против?
– Мать со мной редко спорит. А отцу меня сплавлять не впервой. Он меня в двенадцать лет в Бостон в частный пансион отправил. В шестнадцать я, правда, оттуда вернулся, но быстро заскучал. Потом, когда решил в Москву перебраться, отец только обрадовался. Нет, виду он, конечно, не показал, но я ж всё понимаю. Я у него внебрачный сын, когда на виду – жить мешаю, жена вопросы задаёт лишние. Так что ему проще было меня спровадить куда подальше. Если б я в Антарктиду собрался, он, наверное, и в этом меня поддержал. Отец на горной промышленности завязан, так что прогнал он мне радостную пургу про важность профессии, поднял связи и отправил меня из Соколиной горы – это посёлок такой престижный в Челябинске – в Горный институт при МИСиС, ну этот, который на Ленинском. Кроме того, снял мне квартиру в Москве, купил бээмвэху подержанную и денег на карточку Сбера накинул. Так что я на предка не в обиде.
– Так ты в горном бизнесе?
– Ага, в «горном», – ухмыльнулся Никита. – В игорном.
Он посмотрел на меня с лукавой улыбкой, поднял бокал и отсалютовал пивом с тем видом, с каким Ди Каприо салютовал шампанским в новой экранизации «Великого Гэтсби».
– Похож?
