дел ему не поручали, не хватало нужных связей. Он уволился и организовал небольшую контору по выбиванию долгов.
Герману нравилось его новое занятие, к тому же оно приносило прибыль. Он взял себе в напарники бывшего омоновца Игнатьева, который стал работать под псевдонимом Аслан. А иногда Шамиль или Расул. Игнатьев занимался грязной работой: запугивал, бил, поджигал, заливал дверные замки монтажной пеной, оставлял надписи на стенах домов, в которых жили заёмщики.
Без работы они не сидели.
Выпроводив Бобровского, Герман позвонил партнёру.
– Что у тебя? – спросил Герман.
– Нормально всё, ем сижу, – ответил Игнатьев. – А у тебя? Что этот мудак говорил?
– Ничего не говорил почти, квёлый он какой-то, страшный, явно не в себе.
Герман говорил это и смотрел на Бобровского. Тот брёл по парковке в сторону ТЦ. Того и гляди свалится замертво. Бобровский вдруг остановился, достал из кармана мобильник, что-то прочитал с экрана и двинул дальше заметно бодрее.
– Так, это, давай я ему рандеву сделаю, – сказал Игнатьев.
– С кем? – спросил Герман.
– Что с кем?
– Рандеву.
– Ну расшевелю его. Палец можно сломать. Или бровь оторвать. Я же умею.
– Ешь, – сказал Герман. – Я ему вечером ещё позвоню, если не ответит или будет мямлить хуйню, завтра и займёшься.
– Рандеву ему сделаю, – повторил Игнатьев.
Иногда он казался немного слабоумным.
– А с врачихой ты когда встречаешься? – спросил Герман.
– Да вот сейчас, доем и поеду, как раз у неё смена закончится.
Медсестра районной больницы должна была микрокредиторам почти полмиллиона. В основном за счет процентов. Герман звонил ей несколько раз. Договориться не получалось. Когда звонил «Аслан», она сразу бросала трубку. Пару дней назад Игнатьев изрезал ножом дверь её квартиры и оставил на стене надпись: «Верни долг, мразь уродливая». А теперь собирался, как он сам говорил, «войти в контакт». Бывший омоновец приготовил литровую банку с мочой. Он собирался вылить мочу медсестре на голову.
– Хорошо, – сказал Герман. – Отзвонись потом.
– На связи, – ответил Игнатьев, жуя.
Герман сунул смартфон в карман рубашки и дал задний ход.
Бобровский зашёл в ТЦ через главный вход. Там стояли банкоматы. Ему пришло эсэмэс: на карту начислили пособие по безработице. Четыре тысячи с мелочью. Он вспомнил свой последний визит на биржу труда. Это было на прошлой неделе. Настя ещё не умерла. В коридоре толпился народ. Пахло краской. За дверями кабинетов то и дело звонили телефоны. Бобровский почувствовал тошноту и слабость. Хотелось сбежать оттуда. Но он не сбежал. Сотрудница биржи, очень тощая женщина лет пятидесяти, дала ему список вакансий и сказала:
– Обратите внимание, подсобный рабочий в туберкулёзную больницу. Недалеко от вашего дома.
– Ага, –
