style="font-size:15px;"> – Сто пятьдесят тысяч рублей. Под пятнадцать процентов.
– Я первый раз про это слышу, – сказал Бобровский. У него было сорок восемь рублей мелочью.
– Понимаю, – вздохнул мудила. – Ситуация сложная. И разговор не телефонный. Давайте поступим так. Я вам через пару дней перезвоню. Вы пока что всё узнаете. Проверите счета. Возможно, деньги ещё даже не потрачены. А потом нам, видимо, придётся всё-таки встретиться лично.
Бобровский молчал. И тут его осенило.
– Знаешь, – сказал он. – Я не идиот. Думаешь, у меня от горя голова не соображает? Жена никогда в жизни не брала никаких кредитов.
Он бросил трубку и вернулся в комнату. Снайперша в этот момент застрелила мордатого энкавэдэшника, который хотел изнасиловать маленькую девочку. Но Бобровского это не волновало. Он тяжело дышал. Какие суки! И ведь чуть не поверил. Но откуда они узнали про смерть Насти? Врачи слили? Может, ритуальное агентство? Или кто-то из родственников? Вон сколько их припёрлось на похороны. Сплошь незнакомые рожи. Седьмая вода на киселе. Жрали водку. Кто-то тихо смеялся. Бобровский сам слышал.
Незаметно он задремал, с пультом в руке. Сон был зыбкий, нездоровый. Ему приснилась Настя. Но жена мелькнула и сразу исчезла. Бобровский даже не успел ничего толком понять. Потом ему снилось, что он пытается изнасиловать снайпершу, но никак не может содрать с неё галифе. Она вывернулась, схватила свою винтовку системы Мосина и выстрелила в него. Но вместо выстрела раздалась длинная звонкая трель. Бобровский вздрогнул и проснулся. Во рту была горечь. По телевизору шли новости. Путин разговаривал с мэром Москвы. Казалось, им невыносимо скучно и вот-вот они оба заснут. Снова раздалась трель. Но это был не телефон. Звонили в дверь. Бобровский открыл. На пороге стоял тощий морщинистый старик с измождённым лицом. Он был одет в серый короткий плащ и маленькую чёрную шляпу.
– Здравствуй, Алексей, – сказал старик.
Тесть приехал. Он был похож на больного и усталого члена политбюро на трибуне Мавзолея, встречающего последний парад.
– Здравствуйте, Валерий Кузьмич, – ответил Бобровский и посторонился.
Старик вошёл. Повесил на крючок плащ, положил шляпу на тумбочку. Вздохнул.
– Вот, Алексей, приехал тебя проведать, – сказал тесть.
Они с тёщей жили в деревне. Около часа езды на электричке. Бобровский редко их навещал. Отношения с роднёй жены не сложились. Ни капли тепла за десять с лишним лет. Каждый год старики присылали поздравительные открытки к Новому году. Поздравляли только дочь. Про Бобровского ни слова. Он и сам старался как можно реже с ними контактировать.
– Я рад, – соврал Бобровский. – Проходите, садитесь. Можем чаю попить.
Тесть заглянул в комнату и внимательно осмотрел.
– Я особо не прибирался, – сказал Бобровский. – Сами понимаете.
Они вышли на кухню. Бобровский взял чашку с недопитым плесневым чаем и убрал в холодильник. Включил чайник.
– Как Лариса Ивановна себя чувствует? – спросил Бобровский. Из вежливости.
– Ну,
