Чтобы мы с Лилой были не одни.
– Посмотрим, Лила, – сказал я уклончиво. Потом поднялся и вышел, пообещав вернуться. Важнее всего сейчас было справиться с чудовищными, недостойными эмоциями и сосредоточиться на том, что мне нужно сделать. Ради дочери.
– Ты куда? – Её голос был резким и печальным.
– В мастерскую, – ответил я как можно сдержаннее. – Пей побольше воды.
Глава пятая
Нина
Рано утром в понедельник раздался звонок, которого я ждала и вместе с тем молилась, чтобы обошлось без него. Мне редко доводилось говорить с Уолтером Квортерманом, но его номер был записан у меня в телефоне. Я увидела его на экране, но мне было слишком страшно отвечать. Я дождалась, пока телефон закончит трезвонить, а потом прослушала голосовое сообщение, в котором он спрашивал, можем ли мы с Кирком сегодня зайти к нему и обсудить «серьёзный вопрос на повестке дня».
Уолтер, или мистер Кво, как называют его детишки, – загадочный директор Виндзорской академии, уже давно пребывающий в этой должности. На первый взгляд он кажется классическим серьёзным академиком – седые волосы, солидная борода, очки в тонкой металлической оправе. Но мы как-то выяснили, что в прошлой жизни он принадлежал к числу хиппи; дети где-то откопали и опубликовали в школьной газете фото мистера Кво, выступающего в Йельском университете против Вьетнамской войны. На фото его борода темнее и длиннее, кулак вскинут в воздух, в другой руке плакат: «Эй, Джонсон![11] Много сегодня детей убил?» После этого он стал предметом культа многих учеников, а родители, напротив, стали меньше ему доверять. В 2016 году, накануне выборов президента, Уолтер тоже отличился, позволив себе несколько весьма откровенных отсылок к анти-трамповской коалиции и призвав коллектив Виндзора строить мосты, а не стены, чем рассердил консервативно настроенную часть Нэшвилла, преимущественно республиканцев.
Среди этого контингента был и Кирк; ещё больше он рассердился, когда в этом году начали обсуждать туалеты для трансгендеров. Я понимала его позицию, особенно с практической точки зрения, поскольку в Виндзоре был всего один ученик-трансгендер, но всегда предпочитала идти по пути наименьшего сопротивления, будь то диспуты с педсоставом Виндзора, с моим окружением и особенно с мужем. Лишь изредка я позволяла себе препираться с ним, и чаще всего на тему политкорректности – например, я настаивала, что рождественские открытки не должны ущемлять ничьих прав.
– Но «Счастливых праздников» – такое холодное и официальное поздравление, – сказал Кирк, когда мы впервые затронули эту тему несколько лет назад. Я с трудом подавила желание сказать ему, чтобы он не лез не в свои дела. Он распоряжался финансами, а я занималась открытками, подарками, декорациями и всем, что позволяло внести в нашу жизнь немного праздника. Так себе разделение, но нас устраивало.
– Ладно. Может, тогда «Счастья и веселья», «Любви и радости» или «Мира во всём мире?» – спросила я, чтобы его поддразнить.
– Терпеть
Линдон Джонсон – 36-й президент США, в период Вьетнамской войны поддерживал правительство Южного Вьетнама в его борьбе с коммунистическими партизанами.
