игровых комнатах, мелькали фигуры в шелках и драгоценностях. Николай успел разглядеть мужчину, на котором из одежды была лишь адмиральская треуголка. Вышагивая по коридору, мужчина колотил ложкой по большой кастрюле.
Толино лицо сделалось чернее тучи.
– Нельзя, чтобы подобные зрелища связывались в представлении людей с короной, – пробурчал он.
– Наверное, нельзя, – согласился Николай, – но равкианцам нравится, когда их правители позволяют себе чуточку непристойности. К безгрешным праведникам у них нет доверия.
Толя прищурил золотисто-карие глаза.
– А у тебя, значит, к такому грешнику есть?
– Вижу, осуждаешь. Но Крыгин играет ту роль, которую я попросил его сыграть. Возможно, он не слишком умен, но, по крайней мере, предан.
– Не думает же он всерьез, что Зоя обратит на него внимание?
– Будем уповать, что этого не произойдет, не то наш бедный Крыгин упарится больше, чем если он попытается сплясать с медведем.
Николай полагал, что и Зоя, и Толя недооценивают молодого князя. Помимо обходительности и полного отсутствия честолюбия Крыгин-младший обладал добрым сердцем. Этот достойный молодой человек с романтическими идеями о долге перед своей страной к тому же испытывал глубокий стыд за поступки отца – в чем, кстати, Николай его понимал. Нынешний король Равки прекрасно знал о репутации собственного папаши, и это было одной из многих причин, почему открыто посещать Лазлайон он старался как можно реже. В ту самую минуту, когда Николай впервые задумался о престоле, он осознал, что обязан быть человеком лучше, нежели отец, и монархом лучше, нежели тот, каким мог стать его старший брат Василий, погибший от рук Дарклинга. Николай искренне оплакивал его, но правда была в том, что внезапная смерть Василия оказалась весьма своевременной.
К удовлетворению Николая, как только они с Толей съехали с гравийной дорожки, из зарослей тут же вышли два садовника. Весь персонал в поместье Крыгина – от судомоек и конюхов до управляющего – состоял из королевских шпионов.
– Соколов в небе не видно? – спросил Николай, используя пароль.
– Нет, но мы слыхали, в лесу водятся лисы, – назвал условленный ответ садовник, после чего вместе с напарником вернулся к своим обязанностям.
Пароли менялись раз в неделю и были лишь одним из правил, по которым в Золотом Болоте велись настоящие дела.
Над южным берегом озера висел необычно густой туман, и, только пройдя через его пелену, Николай и Толя увидели доки, где кипела работа: здесь трудились как гриши, так и инженеры Первой армии. Озеро было усеяно последними прототипами королевского подводного флота. Настоящие суда – небольшие канонерские подлодки и массивные подводные корабли, предназначенные для перевозки всего на свете, начиная от войск и заканчивая летательными аппаратами, – планировалось возводить на секретной береговой базе в Равке. При условии, что Николай найдет на это средства. Даже Крыгин был не настолько богат, чтобы модернизировать
