каждый день, чтобы выходить напрямую в лес.
Он пожал плечами:
– Пройдете по дороге.
– Но это лишний километр! Мне семьдесят лет, мне тяжело делать крюк…
Мансуров усмехнулся, глядя на меня сверху вниз. Похоже, я его забавляла.
– А в вашем возрасте нужно дома сидеть, – проникновенно сказал он. – Глядеть в окошечко и компрессы прикладывать к радикулиту, а не по кустам скакать, как коза. Все, Анна Сергеевна. Нагулялись.
Я молча смотрела на него, не в силах поверить, что действительно это слышу.
– Антон! – позвали из сада.
– Берегите себя, Анна Сергеевна, – с ухмылкой пожелал Мансуров и ушел.
Я осталась стоять возле грязно-зеленого заграждения, ощущая себя одновременно маленькой, как трехлетняя девочка, и очень-очень старой.
Пару дней спустя Мансурова заставили вернуть все в прежнее состояние. Кто-то пожаловался, и он решил не обострять конфликт. Меня не оставляло ощущение, что все происходящее – начало чего-то большего, чего-то очень нехорошего, и что этот бессовестный человек, уступив, все равно рано или поздно возьмет свое.
Вернее, присвоит чужое.
Тропа была свободна, но я больше не гуляла по ней. Не могу толком объяснить причину. Меня одолевали глупые мысли: хозяин коттеджа сидит в засаде и ждет, когда я пойду мимо, чтобы…
Чтобы что?
Снова унизить меня? Поставить в глупое положение, и впрямь выйдя голым мне навстречу, со своей нагловатой ухмылкой?
Смешно, но я последовала его совету: три дня просидела перед окном, невидяще глядя сквозь стекло. И не написала ни строчки!
За последние пять лет я прерывалась единственный раз – когда меня свалил грипп. Болезнь превратила меня в тряпичную куклу. Я не смогла бы поднять даже зубочистку, не говоря уже о ноутбуке.
Ноутбук – мое самое ценное приобретение, во всех смыслах. Один взгляд на него наполняет мое сердце гордостью не меньшей, чем испытывает мальчишка, выкатывая во двор новенький велосипед с хромированными деталями. Серебристый, плоский, легкий – вещь из будущего. Когда я беру его в руки, вместо дамы, хм, элегантного возраста возникает историк, ученый, ассириолог, специализирующийся на эпохе Урук и ранних династиях. Мой многолетний труд посвящен возникновению восточных семитов в Нижней Месопотамии. Какое удивительное время, и сколь мало нам, потомкам, известно о нем!
Ассириология – моя непреходящая страсть. Знали ли вы, что аккадский язык – самый древний из письменно зафиксированных языков? Третье тысячелетие до нашей эры! Я могу часами рассказывать о силлабо-идеографическом клинообразном письме (как видите, моя область интересов простирается довольно широко). Сумир и Аккад! Я вывожу происхождение восточных семитов не к северной Аравии, как утверждается в трудах большинства моих коллег, а на территорию современной Сахары.
Мое исследование не произведет переворота в науке. Полагаю, оно останется практически незамеченным.
