в лучах вечернего солнца.
Коростылев мчался к реке.
С этим юношей у нас натянутые отношения. Я много раз просила его не гонять перед моими окнами, особенно после того, как он ухитрился задавить курицу. Меня не волнует судьба глупых птиц, но по соседству обитает коротконогий мопсик, вернее, мопсица по имени Тяпа, смешное и трогательное создание. У нее умный живой взгляд, она любопытна, добродушна, не обидела в своей жизни даже букашки и преданно любит свою хозяйку. У меня есть тайная мечта – однажды поцеловать ее в нос, похожий на большую черносливину.
Тяпа часто выбирается из подворотни и валяется на обочине, в пыли, почти не различимая издалека.
Отпрыск Коростылевых не внял моим увещеваниям. Если цитировать дословно, он сказал: «Все будет норм, бабуля!»
Тяпа, как обычно, заняла свое место и дремала, не слыша ни дребезжания звонка, ни шуршания шин. Коростылев летел прямо на нее. Я махала руками и кричала через окно – но что толку! В последний момент он заметил собаку, завопил, вильнул рулем, и его вынесло с дороги на траву. Глядя, как он кубарем катится в лопухи, я испытала легкое злорадство. Велосипед ударился о борт машины и отлетел в кусты.
Переднее колесо транспортного средства еще вращалось, когда на крыльцо вышел Мансуров.
Он неторопливо спустился к «Тойоте» и осмотрел ее.
Не знаю, что заставило меня встать и выскользнуть из дома. Нога побаливала, но я добралась до дороги, остановилась возле куста и встала так, чтобы он закрывал меня.
– Ай, молодца, – громко сказал Мансуров. Голос у него был веселый и как будто чем-то довольный. – Сам встанешь или помочь?
– Сам. Ой, блин! Рука!..
– Ободрал, – посочувствовал Мансуров. – Ложку до рта донесешь, как думаешь?
Коростылев засопел и не ответил.
– Ну, ножки-то не повредил? Ходят ножки-то? – голос Антон по-прежнему был до странности ласков. – Топай ими сюда и смотри. Это – что?
– Это – что? – глупо повторил парень.
– Царапина. А вот это что?
Коростылев молчал. Я выглянула из своего укрытия: оба стояли перед машиной, наклонившись.
– Это вмятина, – удовлетворенно сообщил Мансуров. – Резюмирую: ты помял и поцарапал тачку стоимостью четыре ляма.
Я ахнула про себя.
– Знаешь, во сколько обойдется ремонт? Молчишь? И я не знаю. Может, выправят, а может, дверь под замену. – Он выпрямился. – Как договариваться будем?
– Понятия не имею, – растерялся Коростылев. – Слушайте, извините! Я не специально! Извините, пожалуйста.
– Да я тебя прощаю! – махнул рукой Мансуров. – Не в этом дело. Ущерб надо возмещать, гонщик ночных дорог.
– Я возмещу…
– Не ты, а твои папа с мамой. Ага?
Мансуров потер лоб. Я наблюдала за ним, с каждой секундой убеждаясь, что все происходящее на моих
