все знали, я радостно здоровалась со всеми встречными.
Этим утром я словно избавилась от тяжкой ночи. После вчерашней службы я впервые за долгое время смогла уснуть беспробудным сном. Наверное, причина крылась и в том, что перед службой я все-таки сходила исповедаться, поскольку воспоминания о том неудавшемся гадании и украденном горшочке не давали мне покоя. Правда, мне показалось, что отец Оберлин не очень-то слушал меня в исповедальне, все время бормотал «Хм… хм…» и отпустил мне грехи, сказав двадцать раз прочитать «Аве Мария»[53], «Кредо»[54] и «Отче наш». Имя Тощей Агнес я предусмотрительно называть не стала, но священнику, похоже, было все равно, к кому я ходила за гаданием. Подойдя к торговцу свининой на мясных рядах, я попросила его отложить мне большой сочный кусок мяса, который я заберу на обратном пути с огорода. Затем я купила у пекаря белый хлеб из муки тончайшего помола и неспешно вышла из города, миновав укрепленные ворота. Два стражника, лениво прислонившиеся к городской стене на солнышке, даже не обратили на меня внимания, когда я прошмыгнула мимо них.
Наш сад находился всего в двадцати рутах[55] от ворот неподалеку от дороги на Страсбург, прямо за кладбищем бедняков. Плетень из ивовой лозы и колючая изгородь защищали от диких зверей, а сторож должен был охранять огороды горожан от разграбления людьми. Впрочем, в тяжелые времена, как после прошлого неурожая, сторож не мог остановить воров, и те выносили с огородов все, что только успевало вырасти.
Я открыла ворота плетеного забора и вошла на наш участок. В тени двух старых яблонь папа поставил сколоченную собственными руками лавку, и я сложила на ней свои вещи. Взяв из сарая сапку, я разрыхлила землю на грядках и выполола сорняки, а потом, бросив вырванную сорную траву на кучу компоста, опустилась на лавку и обвела взглядом соседние огороды, поля, виноградники. Вдалеке, на противоположной стороне Рейнской долины, смутно виднелись темные очертания гор Шварцвальда. Мне вспомнилась народная примета: «Если в день святой Маргариты пойдет дождь – год предстоит голодный». Но вот уже несколько дней небо оставалось безоблачным, сено выкосили, а некоторые крестьяне приступили к жатве.
Когда я была маленькой, мне нравилось приходить сюда с мамой. Вдали от городского шума слышалось пение птиц и шорох ветра в кронах деревьев, и пахло тут свежескошенной травой и полевыми цветами, а не сточными водами, отходами в мясной лавке или гниющими шкурами на дубильне.
Я почувствовала, как слезы наворачиваются мне на глаза. Больше никогда мы с мамой не будем вместе ухаживать за нашим огородом. И вдруг мне стало так одиноко посреди всей этой красоты природы, что у меня закружилась голова.
Я решительно встряхнулась. Мама бы не захотела, чтобы я сидела тут и ревела, поэтому я заставила себя сосредоточиться на том, что мне нужно еще взять к ужину. Собрав лук, порей, мангольд и шпинат, я прихватила пучок петрушки, укропа и любистка и как раз хотела собрать последние дозревшие вишни в мешочек, когда послышался скрип ворот.
– Здравствуй,
Главная молитва в католичестве.
Христианский символ веры, молитва, являющаяся неотъемлемой частью богослужения (от лат.
Рута – старая мера длины, в зависимости от региона колебавшаяся от трех до девяти метров. (
