был маленький, но коренастый, пред собою
Держал мешок дорожный, и назвался Волосатым.
– «Кто вы, – просил, – и почему вы здесь остановились»?
– «Тот, скрытые следы кто ищет и всё замечает, -
Ответил я. Услышав это, горцы удивились,
Но подошли и угостить меня решили чаем.
Уселись рядом, в долгий разговор мы погрузились,
Но многое в словах их речи странный смысл имело,
Подумал я: «А уж не демоны ль ко мне явились»?
Но вида не подал, и продолжал общаться смело.
Нащупав тайно зеркало, я вынул из кармана,
Пещера осветилась, задрожали те от страха,
Ниц предо мною пали, стал один вдруг черепахой,
Другой, что иностранцем был, стал сразу обезьяной.
Повесил на стене я зеркало, они издохли,
У обезьяны полосы на теле проступали
Седых волос, у черепашьих лап комки засохли
Земли, мне было странно, как они туда попали.
Затем отправился к хребтам я горным в Цзишань местность,
В район Тайхэ, где речка Ин текла и пролегала
Падь с зарослями ильма, наполняя всю окрестность
Таким блаженным ароматом, что страна не знала.
Я посетил колодец и ручей светло-зелёный,
Текла вода где ароматная, подобно чаю,
Спросил я лесоруба, отдыхавшего у клёна:
– «Что это за ручей такой, где запах как из рая»?
– «Пруд и ручей силой магическою обладают,
А жители им восемь раз в году жертвы приносят,
Как только жертвы приносить им люди забывают,
То туча в небо поднимается и вред наносит.
Всегда здесь чёрным облаком всходило испаренье
Из вод, зелёных, и столбом над местностью кружилось,
Затем шёл град, крыш черепицу разбивая всех селений,
Плотину прорывал, всё под напором вод крушилось».
Достал я зеркало, направил на тот пруд, строптивый,
Вода вдруг начала бурлить, гром прогремел ужасный,
Столб брызг там выплеснулся из воды, и громогласно
Взревела рыба, на берег упав, как конь ретивый.
14
Была длинною роста человеческих – четыре,
Как руки плавники, с драконьей красной головою.
Рот осетра, таких чудовищ не видал я в мире,
Дышала тяжко, сверкая зелёной чешуёю.
И от неё весь воздух ароматом заполнялся,
Лежала в тине, сдвинуться была не в состоянье.
Я вынул нож, к ней подошёл, прервал её дыханье,
Не мучилась чтоб, много дней её мясом питался.
Затем пошёл я дальше по Бьянчжоу направленью,
Остановился у Чжан Ци, где дочь его лежала,
Днём чувствовала себя сносно, ночью же страдала,
Кричала громко так, что слушать не было терпенья.
