хоть и был он приближен к Велиару. Так и эти могучие монстры презирали слабого и тощего Сартаала, хоть порой им и приходилось выполнять его приказы.
Когда Сартаал покидал алтеидов, он думал, что здесь сможет изменить свою жизнь. Он думал, что здесь станет сильнее и значимее, чем был в собственной семье. Но и здесь, в Джосхару, хоть он и был старше, но оказался много слабее большинства демонов – как и прежде. Утешением ему служило то, что здесь он имел власть. И даже демонам ненависти и гнева приходилось его слушать.
Где-то в этих причинах у него рождалось болезненное желание помнить свою собственную внешность. Поэтому среди прочих своих сокровищ он хранил осколок зеркала. Его он мог иногда доставать из тайника и разглядывать самого себя. Сартаал хотел видеть своё иссохшее тело, серую кожу, которая висела словно тряпка на непропорциональном скелете с длинными руками и ногами. Руки оканчивались узловатыми кривыми пальцами. Ногти давно отросли и стали тупыми и толстыми. Именно над таким телом насмехались демоны ненависти, налитые силой и мощью. А лицо его было столь же серым, как и тело. Глубокие морщины прорезали его, словно шрамы. Щёки давно запали. А во рту было лишь несколько почерневших кривых зубов. Голову прикрывали неровные пучки соломенных волос.
Но всегда, когда он разглядывал себя, Сартаал дольше всего хотел видеть свои глаза. Именно глаза выдавали его сущность. Об этом не говорил ему даже Местрен. Но сам Сартаал догадался уже давно о своих страстях – о своём грехе. Глаза его были огромны и чисты, белёсые радужки отливали блеском. Именно эти его глаза выдавали зависть, которая грызла его душу всегда, сколь он себя помнил. Именно зависть наполняла его жизнь смыслом. Во имя её удовлетворения он оставил свою прошлую жизнь. В её честь он добился расположения Велиара.
Сартаал не был глуп: он понимал, что эту страсть нельзя исчерпать. Он всегда служил именно зависти, а не Велиару. Как и все другие, которые пришли в Джосхару, служили своим собственным грехам. Сам Велиар – это следствие, а причина всегда была и остаётся в них самих. Но ловушка заключалась в том, что Сартаал и не хотел ничего менять. Ведь он нашёл в Джосхару то, что искал…
***
Из полузабытья его вырвал гул Джосхару. Этот гул составляли тысячи голосов демонов. И он всё нарастал. Сартаал забеспокоился и торопливо стал отодвигать камень, загораживающий вход. Он высунул свою голову, щурясь от едкого дыма. Его жилище находилось на самой нижней – седьмой – ступени города. А здесь дым и смрад почти не давали ни дышать, ни видеть что-либо.
Но сквозь гул тысяч голосов Сартаал почувствовал грохот. И звук этот приближался. Этот грохот исходил из обители Велиара. А это могло означать только одно: Первый Демон проснулся от своего многолетнего сна и теперь идёт на поверхность. Сартаал почувствовал, как противно задрожали его колени. Взгляд его невольно застыл на чёрной дыре в земле, которая была входом во дворец Велиара. Грохот из неё только нарастал.
