style="font-size:15px;"> – Правильно, не нужно переубеждать. Я же атеистка и комсомолка с высшим образованием. Все остальное от темноты, от незнания.
Мама Оли посмотрела на взрослую дочь, улыбнулась, задумалась и произнесла: «Мы вас ждем в гости на Новый год. Ты же знаешь, это наш любимый семейный праздник. По традиции, где бы вы не были, должны приехать в родительский дом».
– Отлично! Конечно, приедем! Можно телевизор с собой взять? – засмеялась, обнимая маму, Оля.
Мама посмотрела на говорящий ящик, улыбнулась:
– Не нужно, пусть будет, как всегда. Лучше посидим, пообщаемся, попоем. Детишки концерт покажут, спектакль поставят. Отдохнем по-семейному. Телевизор нас только отвлекать будет. Зачем нам чужой гость на семейном празднике? Да еще такой смешной?!
Мама засмеялась и помахала пальцем своему новому другу – телевизору.
Глава 11
«…Пять минут, пять минут, с Новым годом, с новым счастьем!». Музыка лилась из рупора проезжающего автобуса. Женя и Оля Черкашины бежали счастливые, с подарками на рейсовый автобус, который вез их к Олиной маме и папе.
Самое большое село Шпаковское стало самым маленьким районным городком Михайловск с тем же названием, каким давным-давно была их деревня Михайловка. С одной стороны, она срослась с краевым центром. С другой – ее от города отделял глубокий овраг. По селу текла узенькая извилистая река, – Чла, которая больше похожа была на грязный ручей для отбросов. В ряд между деревней и городом выстроились птицефабрики. Они издавали далеко не французские ароматы. Краевой центр город Ставрополь находился в пяти километрах от села. Там везде лежал асфальт, на улицах горели фонари. Пригородный автовокзал расположился напротив Железнодорожного вокзала. На мешках лежали уставшие селяне, которые не смогли продать картофель на местных городских рынках. Детвора бегала тут же, рассматривая диковинку века – автобусы, привязанные к проводам, – городские троллейбусы. Транспорт приходилось ждать по несколько часов. Пока не стемнеет. И тогда город оживал, загорались уличные фонари, освещавшие голубое здание железнодорожного вокзала и бегущих с поклажей людей, спешащих на последний автобус.
Заезжая через пять километров в деревню Михайловка, человек сразу становился слепым и глухим. Темнота была такая, что в десяти сантиметрах от лица ничего не видно, а тишина – того и гляди лопнут ушные перепонки от давящего безмолвия.
Улицы были узкими неудобными и очень кривыми. Видно дороги делали там, где ходили быки с повозками. О будущем, как говорится, не думали, потому, что знали, что оно придет еще нескоро. И, конечно, его лично не коснется.
Люди здесь жили улыбчивые и злые одновременно. Так бывает, что человек тебе зло улыбается. И не знаешь, что думать: ты ему не нравишься или нравишься настолько, что он тебя ненавидит?
– Привет, Олька! – зло улыбаясь, произнесла соседка Агафья Гундосиха.
Так звали местную, все говорили, – ведьму.
А
