крыши хижин, вдалеке – черные развалины монастыря и сплошное море древесных крон.
– Дай сюда! – прокричал неподалеку Одлик.
Он вырвал багор из рук мужика и подпрыгнул, пытаясь зацепить крюком за брюхо огромной птицы, что метнулась к стене. Дук разглядел густой коричневый пух, круглую голову, могучие крылья, тяжело взбивающие воздух… «Это что, сова?» – изумился он и быстро пошел в сторону башни. На него не обращали внимания; все, кто стоял на стене, смотрели вверх. Дук скользнул за спиной Шарпы, который, до пояса высунувшись между зубцами, целился из лука. Глянул вниз – замковый двор опустел; глянул вверх – нет, не просто огромная сова летала над стеной. В крылатой фигуре присутствовало что-то человеческое, хотя ни рук, ни ног Жиото не увидал.
Шарпа выстрелил. За мгновение до этого людосова завалилась на крыло, и стрела пролетела мимо. Чудище издало громкий крик, сложило крылья и мохнатой глыбой рухнуло на стену. Взметнулось несколько багров – защитники пытались зацепить ее крюками. Дальше Жиото не смотрел. Нырнув в башню, огляделся. У стены лежал ровно отесанный камень, за ним два камня, потом три, поставленные друг на друга, рядом четыре – получилось вроде лестницы без перил. На галерее вновь закричали. Дук полез вверх.
В башне было три этажа. Пол второго каменный, а того, что под самой крышей, – деревянный. Присев на корточки, Дук долго глядел вверх. Пара бревен крест-накрест, концы вмурованы в стены, поверх них доски, теперь сгнившие. Их трухлявые обломки валялись на камнях вокруг Жиото, только на одном треугольном участке покрытие оставалось целым. Когда-то туда вела деревянная лестница, сейчас остался лишь каркас из досок да часть перил. Ни одной целой ступени – наверх никак не подняться.
Крики снаружи все еще звучали, но теперь Дук не видел, что там происходит. Он встал возле остатков лестницы, рассмотрел, подергал… Все сооружение качнулось, издав низкий протяжный скрип, и Жиото отскочил. Между камнями горизонтально торчали короткие клинья, вбитые так, чтобы образовывать круто наклоненный ряд. Раньше поверх них лежала длинная широкая доска – она-то и образовывала перила. Теперь доски не стало, но клинья все еще оставались на месте. Подняться по ним вряд ли возможно. Хотя…
Дук снял с плеча котомку, покопался в ней и достал крепко закрытый кувшинчик. Так или иначе, он в ближайшее время собирался хлебнуть «травяной крови», а теперь вот и повод есть. Раскрыл кувшинчик, понюхал. В горле сразу пересохло, ноздри затрепетали. Песко Цветник предупреждал, что много пить нельзя, бормотал что-то про миры за полями. Дук сделал совсем маленький глоток, едва коснулся снадобья губами.
Чуть зазвенело в голове. Он закрыл кувшинчик. Ничего. Сердце не колотится, никакой легкости в теле. Почему так? Слишком мало выпил? Или, быть может, «травяная кровь» с каждым разом влияет слабее и пить ее нужно все больше?
Звон уже стих, сердце стучало как и раньше, ни дрожи, ни жара на лице. Снаружи заухала людосова. Все последнее время было тихо, и Жиото решил было, что чудище улетело восвояси или защитникам удалось
