ОБОЗЛЁННОГО ВЗДОХА
«Говори – словно боль заговаривай…»
Говори – словно боль заговаривай,
бормочи без оглядки, терпи.
Индевеет закатное зарево
и юродивый спит на цепи.
Было солоно, ветрено, молодо.
За рекою казённый завод
крепким запахом хмеля и солода
красноглазую мглу обдает
до сих пор – но ячмень перемелется,
хмель увянет, послушай меня.
Спит святой человек, не шевелится,
несуразные страсти бубня.
Скоро, скоро лучинка отщепится
от подрубленного ствола —
дунет скороговоркой, нелепицей
в занавешенные зеркала,
холодеющий ночью анисовой,
догорающий сорной травой —
всё равно говори, переписывай
розоватый узор звуковой…
«Дворами проходит, старьё, восклицает, берём…»
Дворами проходит, старьё, восклицает, берём.
Мещанская речь расстилается мшистым ковром
по серой брусчатке, глухим палисадникам, где
настурция, ирис и тяжесть шмелей в резеде.
Подвальная бедность, наследие выспренних лет…
Я сам мещанин – повторяю за Пушкиным вслед,
и мучаю память, опять воскресить не могу
ковёр с лебедями и замок на том берегу.
Какая работа! Какая свобода, старик!
Махнёмся не глядя, я тоже к потерям привык,
недаром всю юность брезгливо за нами следил
угрюмый товарищ, в железных очках господин.
Стеклянное диво, лиловый аптечный флакон
роняя на камни, медяк на ладони держа —
ещё отыщу тебя, чтобы прийти на поклон —
владельца пистонов, хлопушек, складного ножа…
«Раз, заехав в Баден-Баден…»
Доктору гуманитарных наук Александру Садецкому, предложившему автору беспроигрышный способ игры на рулетке.
Раз, заехав в Баден-Баден
и оставшись на ночлег,
убедился я, как жаден
современный человек.
Там с пучками ассигнаций
муж, подросток и жена
с гнусным шулером толпятся
у зелёного сукна,
там иной наследник пылкий,
проигравшись в прах и пух,
смотрит с завистью в затылки
торжествующих старух.
И выигрывает шарик
миллионы в полчаса,
И Меркурий, как фонарик,
озаряет небеса.
Саша! Метод твой искусный
покорил меня давно,
почему же с видом грустным
я покинул казино?
Нет, к другой меня рулетке
тянет, тянет без конца!
Там покинутые детки
венценосного отца
без особенной охоты
покоряются судьбе,
и проигрывают с ходу
не фортуне, а себе.
И царит над ними дама,
седовласа, как зима.
Кто она, мой друг упрямый?
Смерть? Гармония сама?
Улыбаясь, ставит
