ко мне. Тебе сейчас нужно будет мотаться в Питер, у тебя институт, диплом на носу. И вообще…
Катя улыбнулась и поцеловала его в кончик носа.
– Я люблю тебя, братик, – сказала она, – и уже присмотрела для тебя письменный стол.
– Хватит целоваться и болтать о ерунде, я серьезно! – он покраснел, а Катя улыбнулась еще шире.
– И я серьезно. Нет, Антоша, дедушка вряд ли захотел бы переезжать. Он хоть и не может теперь говорить, и плохо понимает, но… Там ведь, в той квартире, и бабушка умерла, и папа, – голос ее предательски дрогнул.
– Важно, чтобы ему физически было комфортно, – чтобы успокоить ее, Антон старался говорить сухим «медицинским» тоном.
Сам Евгений Семенович смотрел на них детски-наивным взглядом своих выцветших от старости глаз – пораженный инсультом мозг не осознавал происходящего. В конце концов, после долгих споров внуки не стали перевозить старика – решили, что на время отъездов Кати Антон будет жить в квартире Баженовых, а в помощь ему наймут знакомую старушку-уборщицу из роддома.
После защиты дипломного проекта Катя долго не работала – все ее время отнимал уход за парализованным дедом. Специальная гимнастика и массажистки немного помогли – Евгений Семенович даже начал произносить отдельные слова. Совместная забота о старике неожиданно подарила Антону чувство, которого он не испытывал со дня смерти матери – чувство семьи.
Однажды ночью Катя позвонила ему и, плача, сообщила, что дедушке плохо. У Антона в гостях как раз находилась прелестная особа, давно уже вынашивавшая в отношении него матримониальные планы. И столь мила и убедительна она была, что ему вдруг тоже стало казаться, что неплохо бы покончить с холостой жизнью. Когда позвонила Катя, очаровательная дама, на деле доказав свою любовь, завлекающе раскинулась на подушках и вплотную подошла к обсуждению брачного вопроса. Антон восхищенно взирал на роскошный бюст, аппетитно колыхавшийся во время ее речи, и слушал даму весьма благосклонно.
Звонок Кати прервал их идиллию. Антон, услышав встревоженный голос сестры, начал немедленно собираться. Очаровательную особу, он не стал вводить в курс дела – сказал лишь, что дедушке его знакомой нехорошо, и ему нужно идти. Дама, почувствовав себя оскорбленной, устроила сцену и, торопливо натягивая одежду, кричала:
– Ты меня больше в жизни не увидишь!
Антон пожал плечами.
– Что ж, договорились.
Впопыхах разорвав колготки и надев наизнанку кофту, дама убежала, хлопнув дверью, а Антон отправился к сестре. Евгения Семеновича он в живых уже не застал. Рыдающая Катя сообщила, что «Скорая помощь» так и не приехала – дежурная сказала, что пока нет машин.
– Представляешь, Антоша, дедушка вдруг пришел в себя. Я ему говорю: «Сейчас, деда, „Скорая“ приедет, тебе укол сделают, потерпи», а он вдруг чисто так ответил:
