align="center">Глава вторая
Воспоминания о том апрельском дне – самом страшном и самом счастливом в ее жизни – рождали в душе Насти множество разнообразных чувств: ужас, отчаяние, и одновременно ощущение небывалого, ни с чем несравнимого счастья. На следующее утро, очнувшись от сна, скорее похожего на забытье после тяжелого нервного потрясения, она почувствовала, что почти разучилась говорить. Инга была в панике и пыталась выяснить, почему ее любимое дитя вернулось домой в чужой куртке, с исцарапанными в кровь руками и грязными джинсами, но на все вопросы матери дочь лишь односложно отвечала:
– Машину помогала чинить.
Больше от нее Инга ничего не смогла добиться, а муж, к которому она обратилась за помощью, лишь махнул рукой.
– Не волнуйся, родная, мало ли, что бывает! Девочка жива и здорова, а все остальное образуется.
Андрею Пантелеймоновичу и впрямь было не до Насти – в воскресенье в одиннадцать утра ему позвонил их общий с Арсеном Илларионовым знакомый, полковник МВД Чеботарев, сообщил о гибели Лады Илларионовой и попросил:
– Андрей Пантелеймонович, дорогой, я хотел бы вместе с вами сообщить об этом Марии Борисовне. Вы лучше меня сумеете найти слова, а я… Поверьте, я сам такого шока давно не испытывал.
У Воскобейникова затряслись руки, и первым его порывом было отказаться, он даже начал что-то говорить, но потом сумел овладеть собой.
– Боже мой – сначала муж, потом сноха. Самое страшное, что там остались дети. Господи, конечно же, я… я поеду с вами.
Впрочем, чуть позже он настолько овладел собой, что начал воспринимать происходящее спокойно и по-деловому – как бы со стороны. Позаботился о том, чтобы вместе с ним к Марии Борисовне приехал доктор, и, сообщая оцепеневшей от ужаса вдове Илларионова страшную новость, дружески сжимал и ласково гладил ее похолодевшие руки. Однако говорить с сыновьями Лады у Андрея Пантелеймоновича мужества все же не хватило – оставив находившуюся в шоке Марию Борисовну на руках приехавшего с ним врача, он уехал, попросив Чеботарева сообщить мальчикам о трагедии на Снежной.
В течение последующей недели Воскобейников был очень занят – у него началась предвыборная кампания, он занимался организацией похорон Лады Илларионовой, и, естественно ему было не до треволнений Инги, которая не могла понять, что творится с дочерью.
В понедельник утром, когда Настя вошла в класс, она обнаружила, что на ее месте рядом с Гошей сидит Лера Легостаева и что-то оживленно ему говорит. Лера сделала вид, что не заметила появления Насти, а Гоша смущенно отвел глаза – ему было стыдно за устроенный в субботу дебош и мучило воспоминание об обнимавшем Настю Галицком. Постояв немного, Настя равнодушно повернулась и села на ближайшее свободное место. Лиза Трухина хотела что-то сказать, но, увидев выражение лица подруги, почему-то промолчала.
На уроке
