сказала она, – что я к вам так, ни с того ни с сего, с лекцией. Просто очень обидно иногда становится со стороны смотреть.
– Нет-нет, что вы! – Катя даже схватила ее за руку. – Я только рада, вы очень правильно все сказали, я даже переварить до сих пор не могу. Вы так много всего знаете, я бы вам деньги платила, чтобы вас послушать, если бы они у меня были. Ой, – смутилась она и снова покраснела. – Ну, я в смысле… Простите. – Она вздохнула. – Вам, наверное, это все говорят.
Тамара посмотрела на нее пристально, не уверенная вдруг, кто сейчас стоит перед ней.
– Нет, – медленно ответила она, и губы против воли изогнулись в усмешке. – Вы не поверите, но не так много людей рвется меня послушать.
Они посмотрели друг на друга и внезапно рассмеялись, как школьницы. Стоило только снова встретиться глазами, как смех разбирал заново. У Кати на глазах выступили слезы. Тамара почувствовала, как кровь прилила к щекам, рот сам собой расплывался в улыбке.
Внезапно дверь распахнулась, и на пороге возникла Алина, посмотрела на них с подозрением и удалилась в кабинку. Катя с Тамарой переглянулись и, едва сдерживая смех и натыкаясь друг на друга, буквально выпали в коридор. Снова посмотрели друг на друга, постепенно трезвея, но глаза все еще смеялись.
– У меня ланч свободен, – сказала Тамара, прежде чем успела спросить себя, что, собственно, делает. – Составишь компанию?
Катя замерла на секунду, тень прежних сомнений пробежала по лицу, скованность опустилась на плечи. Тамара кивнула про себя, приготовилась к отказу. Но Катя вдруг решительно выпрямила спину и с легким придыханием, как будто прыгая с высоты в воду, сказала:
– Я с удовольствием.
Тамара улыбнулась.
Наташа опаздывала. Наташа опаздывала постоянно, вплоть до того, что друзья и знакомые приучились не ждать ее вовремя и давно перестали злиться. На этот раз, однако, все было куда серьезнее – она опаздывала на родительское собрание в школу. Если и существовал где-то контингент людей, менее склонный прощать человеческие несовершенства, чем сплоченный коллектив родителей, которые потрудились прийти вовремя, Наташа с таким никогда не сталкивалась.
А все потому, что она никак не могла придумать, что надеть. Нужно ведь было выглядеть серьезно, как ответственный родитель, да еще и «в тренде», как успешный взрослый человек. Словом, совсем не как одинокая мать двоих детей, у которой на себя давно не осталось ни времени, ни сил. Вот если бы еще и гордости не осталось, подумала она. Было бы хорошо, можно было бы не волноваться. Можно было бы идти как есть – в растянутых бархатных трениках и свитере якобы оверсайз, но на самом деле снятом с Мишки, с растрепанной головой и без тени грима на лице. С прыщом вот этим над правой бровью, потому что, конечно, сорок лет на носу, почему бы и не прыщ? Прямо между четко прорезавшимися морщинами.
Но дело было не только в гордости, хотя и в ней тоже. В ней – процентов на пятьдесят, потому что будут там, конечно, эти две курицы, мать
