Мой взгляд скользит по ее ногам, вслед за струйками воды, которые стекают по ее загоревшим бедрам с облепивших задницу шорт.
Одернув себя, я хмурю брови.
– Джордан.
Услышав, она оборачивается и, пораздумав мгновение, направляется ко мне. Видимо, она понимает, как сейчас выглядит, потому что на полпути скрещивает руки на груди.
– Кажется, я просил Коула стричь газон, – пытаясь подавить раздражение, рвущееся из груди, говорю я.
Она кивает и берет со стола стакан воды со льдом.
– Главное, что он подстрижен, верно? – но тут она поворачивается ко мне и спрашивает: – У меня плохо получается?
– Конечно, н-нет, – быстро отвечаю я, презирая себя за то, как легко с ее подачи почувствовал себя неблагодарной задницей. – Все отлично, но ты и так делаешь немало. Так что оставь двор Коулу. Уверен, он найдет на него время.
– Мне несложно, – отмахивается она, а затем ставит стакан на стол и возвращается к газонокосилке. – К тому же мне полезно бывать на солнце и нужны физические упражнения.
– Давай сам закончу, – я пытаюсь остановить ее, но она выставляет вперед руку.
– Не надо, – настаивает она, и я вижу, как гнев заполняет ее глаза. – Без шуток. Мы здесь живем не за «спасибо». И мне несложно справляться с несколькими делами.
– Но не в этой одежде.
Она хмурит брови.
– Что?
Я подаюсь вперед и понижаю голос:
– Мой сосед приклеился к балкону, наблюдая за каждым твоим шагом, – огрызаюсь я. – И бог знает, о чем он там фантазирует.
– Это не мои проблемы, – возражает она. – Мне стало жарко, поэтому я прыгнула в бассейн. И вся одежда на мне.
– Да, и при этом облепила тебя как вторая кожа, – оскалив зубы, возражаю я. – Ты не можешь вытворять подобное дерьмо здесь. Это тихий район, где живут семьи, а не стриптиз-клуб твоей сестры.
– Я на заднем дворе! – рычит она, и черты ее лица напрягаются. – Кому какое дело, как я одета?!
– Их женам есть дело!
Она выгибает бровь, а ее грудь вздымается от сердитого сопения. Я смотрю ей в глаза и пытаюсь успокоиться.
– Жены в этом районе не любят фифочек, которые всем своим видом дразнят их мужей, понимаешь? – объясняю ей.
Но Джордан только смеется в ответ, словно не верит, что я действительно это сказал.
– Да уж… – она кивает, делает глубокий вдох, а затем поднимает подбородок и смотрит на меня в упор: – Знаешь, дело в том, что в твоей юности все было по-другому, но это было ВОСЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ ЛЕТ НАЗАД! – выпаливает она.
– Вообще-то двадцать.
– Но сейчас, – продолжает Джордан, – женщина не несет никакой ответственности за поведение мужчины. – Ее взгляд прикован ко мне, а на лице появляется небольшая усмешка. – И если кому-то хочется на меня поглазеть, я не могу ему помешать. А если он захочет уединиться и немного
