порося съесть готова!
Радмила с удивлением округлила глаза, смущенно уставившись на продолжающую улыбаться ворожею.
– Да нет, что ты! – ответила она на невысказанный вопрос. – Запеченной рульки с грибами достаточно будет.
Быстро расправившись со снедью, ворожея, вспомнив о неожиданном подарке Мортуса, спросила убирающую со стола Радмилу.
– А кузнец у вас в селе имеется?
– А то, как же! – не без гордости заявила девушка. – Тихомиром звать. Дом его в конце улицы, если от корчмы направо идти. Чуть на отшибе стоит. Там увидишь, пресветлая. Как же нынче без кузнеца-то? Он и плуг починит, и инструмент какой в порядок приведет, сбрую для лошадей смастерит, коли нужда будет.
Ялика, отстраненно улыбнувшись, задумалась, перебирая в мыслях подробности приснившегося ей кошмара и продолжая вполуха слушать жизнерадостное щебетание девушки, продолжившей нахваливать работу сельского кузнеца.
– Ой, – осеклась вдруг Радмила, всплеснув руками. – И как я запамятовать-то могла? – затараторила она, смущенно теребя подол сарафана. – Ведана-травница, тебя, пресветлая, ее проведать просила.
– С Могутой что? – уточнила Ялика, с усилием прогоняя нахлынувшие чувство отчаяния и страха, сопровождавшее давешний сон.
– Не ведаю, – мотнула головой Радмила. – Заходила, когда ты, пресветлая, спала беспробудно. Узнала, что ты отдыхаешь, беспокоить не стала. Просила только тебе передать, чтобы ты ее проведала, сразу, как сможешь. Я провожу. А то стемнело совсем, заблудишься еще неровен час, пресветлая.
Ялика, согласно кивнув, поднялась из-за стола и уверенно направилась к выходу.
– Я мигом, только Горыне скажу, что отлучусь, – бросила Радмила вдогонку ворожеи.
– Добро, я снаружи обожду, – отозвалась ведунья, открывая дверь на улицу.
После жара согретой постоянной готовкой и дыханием посетителей корчмы, ночная прохлада показалась Ялике обжигающе холодной. Зябко поежившись и вздохнув полной грудью, ворожея запрокинула голову, уставившись на безоблачное удивительно глубокое небо, яркая темнота которого разгонялась колючим и холодным светом частых звезд, рассыпанных по небосводу искрящимся ковром и ласковым призрачным сиянием народившегося полумесяца. Злой порыв стылого ветра, налетевший со стороны сумрачной громады леса, чьи вершины угрожающе возвышались над крышами потонувших в ночной мгле окрестных домов, донес до ушей ворожеи едва слышный голодный вой то ли волка, то ли еще какого обитателя чащобы.
Ялика вздрогнула, заметив, что от тени соседнего дома судорожным, равным, движением отделилась призрачная фигура, напоминающая своими очертаниями изломанного покореженного человека. Высоко в небе взлетел злобный вороний грай, от леденящего звука которого, казалось, враз померкли звезды, застыв неподвижными потусторонними огнями.
– Отступись! – расслышала вдруг ворожея недоброе ядовитое шипение.
Темный
