зашарила взглядом по тесному моргу, прикидывая, где можно укрыться. Однако здесь не было совсем ничего. Ни занавесок, ни шкафов, ни ящиков, в которых доставляли трупы. И куда ни повернись, попадешь под микрокамеру.
Шаги стали громче.
У Шатин часто забилось сердце. Если поймают на мародерстве, носить ей и самой тюремную татуировку до конца дней.
Оставалось лишь одно.
Она вскочила на соседние носилки, потеснила девушку из борделя крови и легла рядом, спрятав щипач в рукаве плаща. От прикосновения холодной шелушащейся кожи к тыльной стороне ладони Шатин тут же вся пошла мурашками, а к горлу подступила желчная горечь. Но она не закрывала глаза, таращилась в потолок, не шевеля ни единым мускулом и силясь воспроизвести застывший на всех этих лицах ужас.
Краем глаза она видела двух вошедших в морг мужчин. Один был облачен в зеленый хирургический комбинезон: медик-киборг с имплантированными в лицо электронными микросхемами. Другой был в хрустком белоснежном военном мундире с серебристыми титановыми пуговицами – министерский офицер.
Что, интересно, делать представителю второго сословия в морге для бедняков?
– У меня записано, что он умер от обморожения, – равнодушно, голосом пустым, как глаза трупов, произнес медик. – Весьма сочувствую вашей потере.
– Не стоит, – холодно ответил второй. – Эта потеря – настоящий подарок для Латерры.
Шатин согнала с лица изумление.
О ком это он говорит?
Она затаила дыхание, потому что двое мужчин, пройдя вдоль ряда носилок, остановились у соседних с Шатин. Тех самых, на которых лежал заключенный.
– Вы были близки с отцом? – спросил врач.
– Нет, – ответил второй, и Шатин показалось, что она уже где-то слышала его голос. – Я его совсем не знал.
«С отцом? – соображала Шатин. – Этот человек… офицер… сын заключенного?» Надо же, она и понятия не имела, что представителей второго сословия тоже ссылают на Бастилию. Вроде бы их никогда не обвиняли ни в каких преступлениях. Девушке отчаянно хотелось повернуть голову или хотя бы глаза скосить. Лишь бы только узнать, кто же этот офицер.
– Я оставлю вас с ним наедине, – сказал киборг, и Шатин услышала, как он уходит прочь по коридору.
Человек в мундире обошел носилки, встав между Шатин и заключенным. Девушка видела, как что-то блеснуло у него на пальце. Кольцо. Наверняка ценное. Может, даже титановое. Она прикинула: как бы спрыгнуть с носилок, застав его врасплох, стянуть кольцо и дать деру. Заманчиво, что и говорить. Но вот что будет потом? Датчики движения должны были, едва мужчины вошли в морг, активировать микрокамеры. А попадаться ей никак нельзя. Особенно теперь, когда свобода так близка.
Офицер некоторое время постоял у тела, не отрывая от него взгляда. Шатин видела: руки его сжались в кулаки, словно от ярости. А потом сразу разжались, и она услышала его голос:
– Зачем ты это сделал?
Голос
