строить умели… Вот только империю возвели с каким-то изъяном. И богатая, и могучая, и просвещенная, и вроде бы справедливая, все на законах и праве, но что-то не дало ей…
Томас фыркнул:
– Это мы «что-то»? Мы не что-то, а христианское воинство! Взяли и не дали!
Олег спросил кротко:
– Почему?
– А там были язычники, – пояснил Томас победно. – Вавилонские блудницы, сосуд греха и всякая хула на Бога… своим существованием. Вот наше крестоносное воинство и сокрушило нечестивцев! Теперь там наш Папа.
– Гм, – пробормотал Олег, – ну… если учесть, что ворвавшиеся в Рим вандалы были уже христианами, то… в целом верно, как ни странно. Чисто по-христиански сожгли все библиотеки, уничтожили все музеи, перебили все мраморные статуи, а уж население – все под нож, кому нужны юристы, инженеры, законотворцы, композиторы, скульпторы…
Томас, не слушая, рассматривал рощу, мимо которой едут, Олег вздохнул и подумал, что и хорошо, что рыцарь не слышит. Если и для него, благородного рыцаря, Рим пока что смрадная блудница, то что спрашивать с диких озверелых вандалов? Рушили гнездо разврата с полным осознанием правоты своего дела.
Он снова вздохнул, не желая признаваться, что в глубине души признает их полную правоту. Нужно было уничтожить. Рим достиг пика могущества, а оно привело к самодовольству и уверенности, если самые сильные, то и самые правые и правильные. К тому же у них помимо инженеров есть юристы и тщательно проработанные законы на все случаи жизни. Значит, весь мир должен принять их римский образ жизни.
– Застой, – пробормотал он под нос, – надвигался снова великий застой… Надо было сокрушить. Надо. Мне винить себя нечего…
Но перед глазами встали руины библиотек, разбитые молотами прекрасные мраморные статуи, пасущиеся козы там, где заседал сенат, верша судьбы мира, и во рту стало горько, будто пожевал полыни.
Разрушили варвары, а когда начали отстраивать, то остатки римского величия сокрушили монахи. Они прошлись с молотами и раздробили статуи языческих демонов, вытащили из книгохранилищ и во имя Господа сожгли все нечестивые книги и свитки, а они все нечестивые, раз не написаны святой церковью. Они уничтожали все языческое, порой с грязной водой выплескивая и ребенка, но… лес рубят, щепки летят.
Захваченные запасы хлеба и сыра скоро кончились, но Олег, отлучаясь в лес, всякий раз приносил полную корзину малины, грибов, а также – учитывая аппетит Томаса – молодых толстых зайцев. Наконец Томас обратил внимание, что, вывалив ягоды на расстеленную скатерть, Олег всякий раз небрежно забрасывает корзину в кусты, чтобы о ней поскорее забыли, а на очередном привале снова приносит ягоды в ней же. Или в такой же.
Однажды он заметил саркастически:
– И быстро же собираешь… Или там тебя уже ждут с отборными ягодами и грибами?
– Кто ждет? – спросил Олег.
– Гномы какие-нибудь нечестивые…
Олег
