сих пор чувствовала во рту.
Ее выдадут замуж в ближайшие несколько недель…
Сита думала, что ничего нет хуже, чем сидеть дома, не надеясь обрести свободу. Как оказалось, есть.
По крайней мере, дом родителей был тюрьмой, которую она знала. У нее под кроватью лежали истрепанные, зачитанные до дыр книги, в том числе подаренный Мэри словарь и «Ветер в ивах»[12].
Сита чувствовала себя так, словно ее вот-вот опять вывернет наизнанку, хотя внутри у нее уже не осталось ничего, кроме ощущения собственной беспомощности и растущей грызущей ее ярости. Девочка кусала язык, пока не почувствовала вкус крови. Она ненавидела своих родителей, свою гувернантку, свою жизнь. Сита изо всех сил боролась со слезами отчаяния. Она не заплачет.
Сглотнув противный, полный злости комок, девочка впервые в жизни обратилась к матери с мольбой:
– Прошу тебя, ма! Я не хочу выходить замуж.
Голос матери смягчился, стал почти ласковым.
– Это для твоего же блага, дитя. Нельзя быть такой своенравной. Своенравность навлечет на тебя беду.
– Каким образом замужество может принести мне благо? – с досадой спросила Сита.
– Тебе нужна защита мужчины, Сита…
– Мне не нужен мужчина, для того чтобы защититься, – резко сказала девочка.
Это заявление заставило гувернантку поднять бровь.
– Ты живешь дома, в тепличных условиях. Ты не представляешь, насколько жесток этот мир.
От злости на глазах у Ситы выступили жгучие слезы.
– Я живу дома, в тепличных условиях, не потому, что хочу этого, а потому, что вы силой удерживаете меня здесь. Я хочу познать мир, каким бы жестоким он ни был. Хочу увидеть то, что упустила.
– Именно поэтому мы и намерены выдать тебя замуж – чтобы ты была в безопасности.
От мягкости в голосе матери не осталось и следа.
– Каким образом замужество этому поспособствует? – спросила Сита с мольбой в голосе.
Почему мать не видит, что она несчастна? Матери ведь должны чувствовать, когда их детям больно, разве нет?
Впрочем, родители никогда не обращали на Ситу внимания – кроме тех случаев, когда она привлекала его, совершив что-то, что они считали проказами. Дочь была для них обузой. Впрочем, в глубине души Сита надеялась, что родители докажут ей, что она ошибается, – начнут заботиться о ней и прислушиваться к ее словам, вместо того чтобы их игнорировать или возмущаться из-за ее поступков.
Но теперь она знала: у правды едкий вкус. Сита чувствовала жар в груди. Ее надежды и мечты имели значение лишь тогда, когда совпадали с тем, чего хотели ее родители. В их глазах она была не человеком, а лишь обязательством, которое надлежало исполнить.
– Однажды ты меня поблагодаришь, – сказала мать, отворачиваясь к двери в кухню. – Принесите мне чая и что-нибудь поесть, – властно добавила она, обращаясь
Сказочная повесть шотландского писателя Кеннета Грэма, изданная в 1908 г.
