улыбнулись бы, услышав, что все в норме. Дело сделано. Пятиминутка заботы о ближнем успешно завершена. Правда в том, что никто из нас просто ничего такого не хочет знать. На самом деле. Поскольку тогда нам придется прикладывать какие-то усилия, а кто хочет тратить время на других?»
– Разумеется, – вслух сказал я.
Вдруг Саймон щелкнул пальцами и вновь указал на меня:
– Стокфордская академическая школа.
Мой желудок сжало.
– Вот откуда я тебя помню, – произнес он. – Я заменял там отсутствовавшего учителя пару лет назад.
Теперь и я начал смутно вспоминать тощего, безвкусно одевавшегося типа с мерзким запахом изо рта. По работе мы с ним практически не пересекались. И все же… Неужели?
– Ну, я проработал там не слишком долго, так что…
– Да. Ты уехал довольно внезапно. Что случилось? Достал директора?
– Нет. Ничего такого.
Директор тогда был вообще ни при чем.
– Но вообще-то странно, – нахмурившись, он кивнул на мою ногу. – Не припоминаю, чтобы ты тогда хромал.
Я пристально посмотрел на него.
– Значит, ты, должно быть, меня с кем-то путаешь. Я хромаю еще с подросткового возраста.
Повисла напряженная тишина. Прервала ее Сьюзен:
– А что с вами случилось? Если вы не против.
Собственно говоря, я был против. Однако я сам был виноват.
– Мне было пятнадцать. Мы с отцом и младшей сестрой попали в аварию. Слетели с дороги и врезались в дерево. Энни и отец погибли сразу, а мне раздробило ногу. Понадобилось полдюжины железок, чтобы снова собрать ее.
– О боже, – сказала Сьюзен. – Мне так жаль.
– Спасибо.
– А сколько было вашей сестре? – спросила Бет.
– Ей было восемь.
Все устремили на меня печальные, полные сочувствия взгляды. Все, кроме Саймона, который, к моему удовольствию, избегал моего взгляда.
– Как бы там ни было, – снова заговорил я, – это было давно. И, к счастью, я решил стать учителем, а не степистом. Потому я здесь.
Они засмеялись, хотя и несколько нервно. Разговор продолжился. Я отлично сыграл свою роль. Я хороший и честный человек. Переживший трагедию человек со шрамами на теле, который тем не менее не утратил чувства юмора.
А еще я – лжец. Я не терял сестру в автокатастрофе, и в пятнадцатилетнем возрасте у меня еще не было хромоты.
6
Люди говорят, что время лечит. Они ошибаются. Время просто стирает воспоминания. Ничто не способно остановить его течение. Подобно тому как ветер постепенно разрушает горную породу, время сглаживает наши воспоминания, истачивая лежащие на душе камни до тех пор, пока они не превратятся в маленькие острые осколки, которые по-прежнему причиняют боль, однако достаточно легки для того, чтобы их нести.
Разбитое сердце не склеить. Время лишь уносит осколки и превращает их в пыль.
Сидя в одном из скрипучих кресел, которыми
