поинтересовалась она.
– Воспользуйся зубом Феникса.
Она покрепче ухватилась за ветку. До сих пор она лишь вызывала пламя, но не прогоняла его. Однако игра стоила свеч. Если Олеандры решат, что лагерь брошен, они пройдут мимо.
Как только Фу позволила воробьиному зубу бездействовать, мальчики снова возникли. Один из ее зубов Феникса загорелся, обжигая горло изнутри. Она нашла искру его обладателя – старой принцессы из далеких веков – и попыталась подчинить себе ее волю.
Кора под пальцами задымилась.
«Нет. – Фу закусила губу. – Забери огонь. Убери его».
Она попыталась почувствовать костер. Он был диким и озорным, ускользавшим от ее разума. «Уходи, – повелевала она. – Уйди прочь».
Пламя бледнело и сжималось…
– Не действует, – сказал принц.
Ее внимание рассеялось.
Костер подбросил фонтан искр, хихикая громче, чем раньше, и окликая факелы, растянувшиеся вдоль дороги подобно гирлянде.
Тавин обеспокоенно заерзал, и ветка задрожала.
Фу сделала вдох и набросилась на костер со всей решимостью, которой обладала мертвая принцесса. Какое-то мгновение он непреклонно держался, завывая от ярости… и потом сдался. Языки пламени исчезли, поленья остыли до черноты. Даже угли потемнели и стали тускло-серыми.
Она выдохнула. Зуб Феникса все еще кипел, его искры не хотели униматься. «Успокойся», – приказала Фу. Дым продолжал куриться от ее пальцев, когда она вернулась к зубу воробьиного чародея.
Мальчики снова начали растворяться. Слева от нее скрипнуло. Это Жасимир обустраивался на насесте. Потом испуганное проклятье… вспышка стали…
Кинжал принца выскользнул из ножен и приземлился на сук под ними – колеблющийся силуэт, готовый упасть и предать их при малейшем ветерке.
Когда лагерь уже наводнял неровный свет факелов, Фу заметила, что Жасимир вообще не обмотал тряпкой позолоченную и украшенную драгоценными камнями чертову рукоятку.
– Можешь заставить его исчезнуть? – прошептал Тавин.
Фу расширила влияние воробьиного зуба дальше их ветки, однако рядом с кинжалом ее кости предупредительно завибрировали. Она не должна была портить их прикрытие, растягивая его слишком далеко.
– Нет, – прохрипела она.
Кинжалу следовало оставаться, где он был. А им в кои-то веки следовало молить тысячу мертвых богов быть милостивыми.
Дворянство Олеандра кружило внизу, гулко топча землю там, где только что лежала Фу. Они были похожи на кольца огромной бледной змеи, белый пот пенился на боках лошадей, белый мел покрывал руки, гривы и уздечки, неокрашенные вуали и плащи прятали лица. Лишь пламя факелов придавало им оттенки.
Дыхание застыло в легких Фу, сердце забилось чаще. Зуб Феникса шипел на связке. Его упрямая принцесса по-прежнему мешкала – она хотела познакомить дворянство Олеандра со вкусом
