он смотрит, пока не заметила Подлеца, переодевавшего рубашку. Тут она не могла укорить Жасимира: у Подлеца было много проблем, но только не с внешностью.
Когда Негодница поставила горшок кипящих мыльных ракушек, оба лордика чуть не набросились на него, стремясь умыться раньше, чем Вороны испачкают воду. За это Фу укорить могла. И если лордики и ловили косые взгляды, начав есть еще до того, как Па посолил еду, это не остановило их ни на мгновение. Они продолжали откусывать и жевать.
Когда Фу уже раскатывала плетенную из травы подстилку на безопасном расстоянии от костра, с ужина вернулась Блевотка и чинно прошествовала в их придорожный лагерь с гордо поднятым хвостом. Было еще рано, однако Фу хотелось отдохнуть с того самого мгновения, как она проснулась в склепе Майкалы. Остальные играли в ракушки, чинили маски, забивали новые гвозди в подошвы сандалий. Все они одним глазом следили за темнеющей равниной. Блевотка запрыгнула обратно в телегу и свернулась среди мешков проса и риса.
Принц ежился у костра, обвивая языки огня вокруг пальцев, когда Обожатель подсел к нему.
– Не хотелось бы вашему высочеству взглянуть на редчайший свиток в королевстве? Вы нигде не сыщите ему равных, даже в собственной библиотеке его величества.
Жасимир поднял брови.
Фу села на подстилку. Обожатель возился со своим свитком столько, сколько она его помнила, занося в него все песни и рассказы, которые Вороны держали в голове. Она никогда не могла прочесть ни одной буквы, но полагала, что для него это важно.
Когда глаза Фу закрылись, Обожатель и Жасимир по-прежнему сидели у костра, сосредоточенно склонившись над свитком, и переговаривались.
Потом из темноты пустого беспамятства Фу вывели сны, быстрые, ужасные и красные.
Она держала руку Подлеца перед погребальным костром на широкой дороге.
То был не костер. То была деревня, которую они оставили позади, и она полыхала золотом Фениксов.
Ей хотелось спалить деревню дотла. Нет, она хотела, чтобы они знали, что она может.
Зубы выпали у нее из ладони, окровавленные и новые, вспыхивая на лету.
– Нам нужна эта сделка, – говорил невидимый Па.
Деревня изменилась. Теперь далеко к северу она видела долину, горевшую во всю ширь, превращенную в сплошной черный чумной маяк. В воздухе носились мольбы о помиловании.
– Никто не ответил, – сказал Па, качая головой, слишком близко от огня. – И теперь отвечать придется всем нам.
Рядом с ней был не Подлец. Она держала за руку Тавина, и он снова смерил ее взглядом.
Она вырвалась…
– Фу.
Ее разбудило море огня.
Костер. Это был всего лишь костер. Фу попыталась отдышаться.
– Фу, вставай.
То был голос вождя.
– Па? – Она села, протирая глаза. Было слишком темно, чтобы собирать вещи.
Принц
