здесь происходит? – появившаяся на пороге мама смотрит на нас с ехидной усмешкой. Я тщетно пытаюсь угадать, как давно она подслушивает наш разговор, – Что, пытается разжалобить Вас, мама? Я смотрю: обнаглевшая в конец, завтра утром поедешь домой, поняла?
–Ага, уже, – взвизгиваю я воинственно.
–Ах ты, дрянь! – но тут появляется подвыпивший папа и мама переключается на него, – Явился, глаза залил! Не терпится в свинью превратиться?
–Маша!
–Миша!
Пользуясь случаем, я выбегаю во двор и, как есть, в халате несусь на улицу, нервно хлопая калиткой.
Аллочка
-Аллка, есть сигареты? – на бегу поздоровавшись с хозяйкой дома, тетей Валей, ковыряющейся в огороде, широким задом кверху, я врываюсь прямиком на кухню к соседям через два двора, где белокурая Валькина дочка усердно лепит пельмени.
–Да тихо ты, – озираясь, шипит стряпуха, так как у деревенских не принято афишировать, что девушка курит, хотя об этом все и так знают, – Есть. Ща доделаю. Пойдем.
–А выпить? – Аллка внимательно разглядывает мое заплаканное лицо в потеках туши, – Пойди в зеркало посмотрись, а то только коров пугать, умойся. Кто обидел? Мужики у нас дурные, да.
–Да какие мужики? Мать приехала, – подтирая следы недавней истерики вонючей Аллкиной смывкой, отзываюсь я.
–О, тут надоть налить, – подруга вытирает руки, обильно обсыпанные мукой, прямо о подол и воровато выглянув в окошко, достает из-под стола бутылку самогона.
–Ух ты!
–Да и я с тобой приму, с утра башка трещит после вчерашнего, а не с кем.
Накатив по паре стопочек, закусив вкусным деревенским хлебом, посыпанным солью, мы дружно идем курить за сараи. Аллкина мама, работающая в огороде мотыгой, намаявшись за день, устало окликает дочь, вытирая со лба пот.
–Ну мы жрать-то будем сегодня, не? Наташа, с нами обедать сядешь? Ты такого вкусного борща, как у меня, в городе не найдешь, – самодовольно хвалит себя нескромная соседка. Я застенчиво киваю тете Вале, виновато оглянувшись на ее долговязую дочь, которая невозмутимо и молчаливо продолжает движение, сверкая загорелыми коленками, будто никого не слышит, – Опять они курить. Ты пельмени в морозилку засунула?
–Ой, мам, – презрительно фыркает Аллка, сморщив нос.
–Вот стерва, вся в меня, – добродушно ржет Аллкина мамашка, сотрясая богатыми боками, – Лука нарви потом, к борщу.
–Ой, нарву…
–Как ты с ней, невежливо, – замечаю я удивленно, вынимая из протянутой пачки сигарету.
–Ой, ну ее, – отмахивается Аллка брезгливо, – С утра Сизый, блять, пришел, а за ним его жена, истеричка конченая, прошмандень. Говорю дуре этой, – кивает дочка в сторону матери, – Не зови в дом мерина вонючего, как отец за порог, этот сюда, блять. Ну и чо… Та прошмандень этой прошмандени в волосы вцепилась, я разнимать. Сизый шлепает-заикается, Мань успокойся, Мань не гнусавь… Та ему в пятак
