и предпочитал дамское общество.
Все были готовы принять меня, выбор оставался за мной.
6
Был конец сентября. Выглянуло солнце, выдыхались лужи, время повернулось вспять, перематывая пленку на лето.
После уроков вместе с двумя девочками мы дежурили по классу. Они мыли пол, а я ставил стулья на столы. Потом пол сох, и я предложил девочкам не дожидаться и идти домой: уж как-нибудь без них справлюсь. Поупиравшись из вежливости, они ушли. Пахло мелом, мокрой тряпкой и чистотой. Школа опустела, стала гулкой. Прозвенел звонок: не с урока, не на урок, а как куранты или сигнал к отправке.
Наконец последние полосы воды слизнуло с линолеума, и класс, ощетинившийся было ножками перевернутых стульев, принял обычный вид. Взяв портфель, я не спеша спускался в раздевалку расслабленной барской походкой. Вешалки блестели никелированной наготой, на крючках оставались три-четыре редкие куртки. Одевшись, я привычно сунул руку в карман и тут же выдернул, точно нащупал живую бурозубку. В кармане что-то было! Оставляя вещи в школьной раздевалке, ни один нормальный человек ничего в карманах не забудет, это ясно. Утром в карманах куртки было пусто – совершенно точно.
Похлопав по карману снаружи, я убедился: там была какая-то бумага. Может быть, сложенный в несколько раз листок. Или пакетик. Что? Зачем? Почему? Выглянул из дверей раздевалки: никого. В прошлой школе могли подложить что угодно. Подлянки год от года делались все изобретательней и противней. Но здесь… Здесь у меня не было врагов.
Была не была. Осторожно запустив пальцы в карман, я вытащил обыкновенный почтовый конверт. Запечатанный, с наклеенной маркой. На марке нарисован красный космонавт и написано «10 коп.». На линейке в графе «кому» сидели две буквы, написанные с аккуратным девчачьим наклоном: М. и Н. Подцепив ногтем недоклеенный уголок, я надорвал конверт. В конверте было письмо: «Здравствуй, милый Миша!» Такое вот начало. Я прочитал письмо дважды в раздевалке, еще несколько раз по дороге домой, и к ночи знал наизусть:
«С той самой минуты, как я почувствовала на себе твой мягкий, ласковый взгляд, я была твоя. Позже, и даже очень скоро, я узнала, что ты даришь этот обнимающий, зовущий, обволакивающий и в то же время раздевающийвзгляд, взгляд прирожденного соблазнителя, каждой женщине, которая проходит мимо тебя, каждой продавщице в лавке, каждой горничной, которая открывает тебе дверь, – узнала, что этот взгляд не зависит от твоей воли и не выражает никаких чувств, а лишь неизменно сам собой становится теплым и ласковым, когда ты обращаешь его на женщин».
Не приходилось сомневаться, что письмо предназначено мне и написано про меня. Наличие раздеваемых взглядом женщин, в том числе горничных и продавщиц, меня почему-то не смутило.
У счастья много обличий. Мое счастье имело вид огромной, распахнувшейся на недели вспышки горячего интереса. Интересны сделались все окружавшие меня одноклассницы: в каждую я всматривался пристально, с поощрительной
