в себя и понять наконец: стыдиться ему своего гнева на наставника или давить этот стыд.
Приказав страже остаться за дверью, он шагнул в комнату Канелии, пренебрежительно оттолкнув дверь. Ее здесь никто не любил, и Ноктем хорошо это знал. Подстилка короля, бывшая любовница принца. Шлюха в доспехах – так ее называли за глаза, но высказывать подобное громко боялись, веря, что покровительство короля все еще хранит ее. Стража в этом смысле была сдержанней. Им было ровным счетом все равно, лишь бы она хорошо выполняла свою работу. У них были свои законы, и суть их была проста. Плохого воина они могли забить до смерти и сделать вид, что это случайность, но Канелия после обучения доказала им, что способна на многое. Ноктем тоже это видел, но хотел забрать у нее все оружие, потому видеть ее на ногах и с мечом в руке ему было неприятно.
Кенли же не хотела лежать. Закрепив левую руку, она встала. Растворила в воде все тот же коричневый шарик и выпила отвар. Шарики подходили к концу, пила она их, наверно, напрасно, но верить в то, что король не прикажет ей больше пить дурман – не верила, да и детей от наследника опасалась. Смерть от подобных глупостей в ее планы не входила, потеря формы тоже. Раненое плечо, конечно, ныло, но правая рука была цела и могла уверенно держать оружие, потому Кенли в тишине отрабатывала удары.
Шаг. Выпад. Шаг. Снова выпад и резкий поворот в сторону открывшейся двери. Лезвие смотрело в грудь Ноктема, и она испуганно его опустила, хотя между ними было больше трех метров и ранить его она никак не могла.
Ноктем закрыл за собой дверь и шагнул к ней. Видеть ее в мужских одеждах ему даже нравилось. Свободная одежда почти полностью скрывала очертания груди, но когда она волновалась, он мог видеть очертания выступающих сосков. Пояс всегда подчеркивал тонкую талию, а штаны − округлые ягодицы и сильные бедра. Ноктему все чаще казалось, что мужчины Астора счастливей здешних хотя бы потому, что могут видеть нечто подобное постоянно.
Одного ее вида было достаточно, чтобы настроение Ноктема стало не таким мерзким. Он хотел ее обнять, но она вдруг увернулась от его руки.
− Что ты здесь делаешь? Еще и вот в таком виде, − растерянно спросила Канелия, отворачиваясь.
− Я к тебе, как к свидетелю покушения − вдруг ты что-то можешь мне сказать, − ответил Ноктем и, преградив ей путь к отступлению рукой, поцеловал в шею на самой границе повязки.
Кенли робко улыбнулась.
− За нами могут следить, − напомнила она.
− Не думаю, − пожал плечами Ноктем, но отступил, чтобы сесть на единственный стул в этой комнате и посмотреть на нее еще раз внимательно и взволнованно. – Почему ты встала?
− А зачем мне лежать? – удивленно сказала Канелия и все же убрала меч в ножны, чтобы тут же повесить на крепежи в стене, а потом отступить. – Я в порядке, но службу, разумеется, сейчас нести не могу. − Она села на край кровати и внимательно посмотрела на Ноктема. – Мне кажется, я действительно могу сказать что-то о покушении.
Ноктем хмыкнул и передвинул стул ближе, чтобы перейти на шепот и незаметно
