потому, что ехала с посланием к нашим сестрам в таврийские степи.
Весь день они ехали молча. Илья не хотел мешать девушке наслаждаться возвращением. Он понимал, что разлука была не такой уж и долгой, но Златыгорка, наверное, пережила отчаяние и страх никогда больше не возвратиться домой. И вот она снова на родных берегах. Пусть молчит и впитывает запах родины.
А девушка молчала по другой причине. На всех тропах и перевалах, которые вели к селению амазонок, во множестве были установлены ловушки и самострелы, которые должны были защитить племя от чужаков и незваных гостей.
Они проехали уже несколько таких опасных мест, когда путь им преградили три всадницы в полном вооружении. Илья натянул повод и залюбовался воительницами. Высокие, с широкими плечами и тонкими талиями, с сильными бедрами и жгучими карими глазами, девушки были красивы. Но это была иная красота, не такая, как у русских женщин. Эти представлялись орлицами, высматривающими добычу с вершины высокого утеса. И даже кольчуги с прикрепленными на них металлическими пластинами выглядели девичьими нарядами, а колчаны с луками и стрелами за спинами больше напоминали сложенные крылья.
Девушки заговорили на незнакомом языке, но, судя по радостным улыбкам, они узнали Златыгорку. Воительницы почтительно склонили головы, прижимая правую руку к груди.
– Это сторожевая застава, – пояснила Златыгорка, трогая коня. – Дальше не опасно, это уже наша земля. Поехали. Нас ждет моя мать.
На небольшом плато, которое от прибрежной долины отделял обрывистый склон, было зелено от обилия растительности. Под сенью деревьев, которые в большинстве своем напоминали Илье родные сосны и дубы, паслись кони, бегали и играли дети, ходили женщины в коротких туниках, закрепленных узорчатой пряжкой на одном плече. Все оборачивались, здоровались со Златыгоркой вежливым полупоклоном и с интересом смотрели на гостя.
По краям горной долины и чуть выше на склонах Илья видел высокие башни, сложенные из плоских камней. Остальные жилища были каменными невысокими и ютились под деревьями, как показалось Илье, без всякого порядка. Он привык, что в русских селениях дома выстраивались в ряды, между ними проходили улицы, соединявшиеся узкими переулками.
У высокого большого дома в глубине селения путники остановили лошадей. Со ступеней крыльца сбежали несколько девушек и со смехом исчезли за деревьями. Следом вышла высокая женщина более зрелого возраста. Поверх ее туники был наброшен белый шерстяной плащ. Лицо женщины было бледным, глаза блестели нездоровым лихорадочным блеском.
– Дочь моя, – видимо, из уважения к гостю, женщина заговорила с Златыгоркой на его языке. – Ты вернулась. Я не устану благодарить богов за твое спасение. Сойди же с коня, обними меня.
– Мать моя, – Златыгорка выпрыгнула из седла и взбежала на крыльцо. – Нет счастливее мига, чем тот, когда я вижу тебя и могу прижать к своему сердцу.
Женщины обнялись с таким трепетом, с такой неподдельной
