она показалась мне слишком безыскусной и прямолинейной. Совет не одобрил бы настолько явное отсутствие дипломатических навыков.
– Она забавляет меня. Ничего больше.
– А, – с облегчением бросил Халид.
– Я забрал ее из номера, потому что посчитал это целесообразным. И я не провожал мисс Фарадей в ее комнату здесь, в поместье.
Хотя ему очень хотелось.
Сегодня утром женщины, вошедшие в десятку тех, кому улыбнулась удача, высыпали из своих номеров и, сбившись в кучку, погрузились в первый лимузин, оставив Омара наедине с соблазнительной Эдит Фарадей во втором.
Ему стоило немалых усилий поддерживать светскую беседу и бороться с искушением закрыть ширму и отгородиться от сидевших впереди водителя и телохранителя, а потом уложить Эдит на мягкое кожаное сиденье, стянуть с нее эту дурацкую мешковатую одежду и насладиться соблазнительными изгибами ее тела.
– Понимаю, господин… Конечно, ты должен получать удовольствие от этого достаточно серьезного предприятия. Пока не сделаешь окончательный выбор. Мне стоило немалого труда собрать этих женщин в Париже.
– Ты хочешь сказать, немало денег, – холодно бросил Умар.
– Ты не одобряешь мои методы? Эти деньги никак не скажутся на твоем состоянии.
– Дело не в этом.
– А в чем? Выкуп невесты – это часть традиции. И разве не лучше, что деньги идут прямиком невестам, а не их отцам, как раньше?
– Согласен. Но все же…
Он не мог сказать Халиду, что такие методы уязвляли его самолюбие, потому что тот ответит, что это вполне заслужено.
– Надеюсь, для главной претендентки не составит труда отказаться от своей карьеры, чтобы стать королевой Самаркары.
– Конечно нет. Это будет большой честью для нее.
Умар раньше тоже так считал, но вдруг его начали разбирать сомнения. Ему самому пришлось бросить учебу в двадцать один год, когда умер его отец, и занять трон, отложив в сторону все свои личные цели и устремления. Хотя после смерти старшего брата он знал, что другой судьбы у него не будет. Как единственный наследник в государстве, где еще не забылись ужасы гражданской войны, он понимал, что должен поставить нужды страны превыше своих собственных. И Умар ожидал, что его жена будет руководствоваться такими же принципами, расценивая свою жертву не как бремя, а как награду.
По крайней мере, большую часть времени.
– Могу сказать, что одна из них точно понимает, что ей оказывают большую честь, – медленно протянул визирь. – У нее нет другой карьеры помимо того, чтобы быть преданной дочерью и гордостью своего народа. Она уже знает наш язык и наши обычаи…
Умар сердитым взглядом оборвал Халида на полуслове:
– Заводи претенденток.
Визирь, стиснув зубы, поклонился и пошел открывать двери, ведущие в главную гостиную.
Восемь из ожидавших за дверью женщин Умар видел впервые. Девятую избегал. Десятую не мог выбросить из
