в любом случае не сможет – эти деньги ему не принадлежат. Так что лично вам ничто не угрожает.
– Как сказать, – проворчал Миша. – В прошлый раз я вроде тоже вышел на торговцев оружием и решил, что они не станут поднимать бучу из-за «грязных» денег, а оно вот как получилось – сижу здесь, как идиот, и боюсь нос высунуть. Ладно, выхода у меня нет, но только где гарантии, что вы сделаете, как говорите?
– Гарантий, действительно, никаких, вы правы, – с усмешкой подтвердила Лилиана, – но и выхода у вас тоже нет, тут вы тоже правы. Так что придется вам рискнуть и поверить мне на слово. Когда я приеду в следующий раз, мы поговорим более конкретно.
Она вернулась домой уже после полуночи и утром была разбужена Алиной – та с пылесосом в руках пришла убрать спальню хозяйки и растерянно попятилась, когда разбуженная ею Лиля села на кровати.
– Ой, простите, пожалуйста, я не слышала, как вы ночью вернулись – думала, никого нет. Я потом уберу, извините, – она смотрела исподлобья, и во взгляде ее, несмотря на безукоризненно вежливый тон, читалась неприязнь.
– Ничего, убирайте, – Лилиана вздохнула и спустила с кровати ноги, – я уже проснулась. Пойду в ванную.
Стоя под струями душа, она слышала гудение пылесоса и думала об этом взгляде своей домработницы – удивительно неприятная женщина. Валентина Филева, мать Лилианы, всегда любила говорить, что нельзя держать в доме прислугу, которая ненавидит хозяев – это создает негативную ауру. И хотя поначалу, когда Филев удалил из дому всю русскую прислугу, она испытывала сложности при общении с персоналом, но потом была даже рада.
«Российские служанки или хамки или интеллигентки, что еще хуже, – сказала однажды дочери Валентина, – они всегда будут ненавидеть тех, кто богаче их, даже если сумеют это скрыть»
Лилиана полгала, что мать права – эта Алина, бывшая учительница истории, конечно, бесится из-за того, что жизнь ее обломала и заставила прислуживать богатым. И не чувствует никакой благодарности за то, что ее вытащили из нищеты, платят долларами за ту грязь, которую она оставляет после каждой своей неумелой уборки, да еще кормят вместе с ее маленьким ублюдком. Предыдущие домработницы не имели образования и выглядели более добродушными, хотя тоже были не ангелочки – так и норовили почесать своими злыми языками, за что их и послали подальше. Эту Алину тоже бы гнать отсюда поганой метлой, но нельзя – она дочь Таниной гувернантки, а та, похоже, нашла общий язык с Ильей.
«Илья, милый, любимый, единственный, будь со мной! – Лилиана повторяла и повторяла мысленный призыв к мужу. – Пусть сейчас ты приходишь только к Тане, хоть и тайком, но в один прекрасный день вернешься ко мне. У тебя будут миллиарды. Миллиарды! Я все делаю для тебя, мой ненаглядный, мы будем вместе, как в тот день, когда мы поженились. На той фотографии, где мы в ЗАГСе, ты наклонился ко мне и целуешь меня… Я добилась этого, добьюсь и того, что ты вернешься»
Ее
