задумчиво вглядываясь вдаль. Увидев Полуянова, он скабрезно заулыбался, бросился на встречу.
– Ну как, как оно? – скалился он.
– Вы совсем с ума тут все посходили?
– В смысле?
– Зачем вы ко мне эту сумасшедшую бабку подослали?
– Вы что? Снежана Альбертовна была лучшей стиптизершей в «Пилотке». Легенда нашего городка. Снежана Огонек. В 93 году из-за нее застрелили местного криминального авторитета Толяна Паровоза.
– Вы, правда, не понимаете? – рассвирепел Полуянов. – Или делаете вид, что не понимаете? На ваш этот… балаган из бюджета выделяется почти двести миллионов рублей в год. По статье сохранение исторических памятников славного советского наследия. И что я вижу? Трех дебилов, молящихся на фанерную коробку и дыру в полу. Мне нужны бабки! Я хочу десять процентов от денег, которые вам выделяют. Или я прикрываю лавочку!
– Десять процентов? Какие десять процентов? Все осмечено и потрачено. Что ты, что ты! – замахал на него руками Мутерперель. Слышалось это, как заклинание: чтоты-чтоты…»
Со своих мест поднялись все трое колдунов. В полумраке скита в черных туниках в пол, с глубоко надвинутыми капюшонами, они выглядели устрашающе.
Чтоты-чтоты, чтоты-чтоты, – повторяли они за Мутерперелем, надвигаясь на Полуянова. Отступая, он запнулся о фанерную коробку и с истошным криком провалился в дыру межгалактического туннеля.
Отложите свой бранспойт и утрите свои бакенбарды
– Светлая память! Светлая память! – доносилось из низкого, серого, заросшего могильным мхом здания преторианской церкви. Прохор, проходя мимо, с удивлением обнаружил, что идет не в ту сторону. Чеканя шаг, он развернулся, плюнул, пнул вертевшуюся под ногами шавку, перекрестился снизу-вверх, слева направо и вошел в здание. Было темно и душно. Много народу. Из присутствующих Прохор опознал блестящую лысину бургомистра и нервно подергивающиеся уши главного балетмейстера.
– Кого хороним? – весело спросил он.
– Печаль хороним, – ответили ему. – Печаль по давно ушедшему от нас Прохору Илларионовичу.
– Как ушедшему? Вот же я? – удивился Прохор. – Никуда я не уходил.
– И не уйдешь, сука! – накинулись на него бургомистр и балетмейстер. Скрутили руки за спину. Подвели к алтарю.
– Ну, сознавайся, гадина, что ты тут делаешь в полуночный час, когда ведьмы Гиморры рыщут среди смертных в поисках пищи для высокоинтеллектуальных надругательств?
– Я ежиков ищу!
– И для чего ж сдались тебе сии невинные создания? Небось, для грязных всяких инсинуаций?
– Послушайте, вы, господин главный балетмейстер и вы, господин бургомистр. Отложите свой брандспойт и утрите свои бакенбарды. Ежики не такие невинные создания, как кажется на первый взгляд, – произнес Прохор.
– Обоснуй, – хором заявили балетмейстер и бургомистр.
– Вся
