косили, – остановился перед входом в барак Степан Игнатич, чтобы ввести в курс дела нового городского косаря, – неделю косили, очень хорошо косили – в Сельпо ни одной целой бутылки не осталось, – почесал у себя за ухом Степан Игнатич. – Хэх, – откачнулся он на мгновение назад, – хорошо что у меня брат сам себе гонит. Хочешь я тебе принесу? – забросил он на всякий случай свою удочку.
– Нет, брат, не надо, – успокоил его Аким и хлопнул ладонью по своему рюкзаку. – Все своё ношу с собой.
– Это хорошо однако, – уже более уважительно посмотрел на Акима Степан Игнатич.
Внутри барачного строения Аким увидел просторное помещение, заставленное двумя рядами раскладушек, по количеству которых можно было сделать предположение, что здесь размещалась большая бригада косарей, о которых рассказал Акиму Степан Игнатич. Контраст между свежим бодрящим воздухом улицы и тяжёлой прокуренной атмосферой внутри помещения был столь велик, что Аким едва он перешагнул порог сразу же и замер на месте не в силах заставить себя продвигаться дальше.» Не удивительно, – мелькнула у него мысль, – не удивительно, что в сельпо ни одной бутылки не осталось»
Аким приостановился, а Степан Игнатич, не заметив никаких резких перемен в состоянии окружающей среды, решительно прошел дальше, удачно лавируя между рядами спальных раскладушек.
Акиму пришлось последовать за ним.
Второе помещение оказалось гораздо меньше первого, но выглядело гораздо привлекательнее: по четырем углам стояли широкие железные кровати, а в центре находился массивный стол на высоких точеных ножках бог весть как оказавщийся здесь, за которым сидели трое из числа местных жителей и, как это было хорошо видно, лениво и нехотя играли в карты. Во рту каждого из них красовалась коротенькая курительная трубка, выпускавшая время от времени плотные клубочки дыма. И эти трое игравших напоминали собой маленькие курившиеся вулканчики.
Степан Игнатич, подойдя к ним, поздоровался с каждым из сидевших зп руку. Эти трое, как выяснилось потом, как и Степан Игнатич, были водителями, которым приходилось порой заночовывать здесь в этой леспромхозовской “гостинице”. Не переставая улыбаться, они теперь ближе придвинулись друг к другу, как бы давая место и Акиму.
– Да, братцы, начадили вы здесь, – в ответ на их улыбки с большим сожалением посмотрел Аким на них и на плотные клубы дыма, неподвижно свисавшие с потолка.
– Садись, – пододвинул к Акиму стул Степан Игнатич, – сыграем однако.
Сам он, сразу же подсев к старшим своим товарищам, нетерпеливо дожидался окончания партии, чтобы включиться в игру и самому.
– Не– е … – отрицательно покачал головой Аким, – я лучше в кроватку … буду бай – бай делать.
С этими словами он направился в свой угол и, не раздеваясь, упал на покрытую байховым одеялом койку, широко раскинув руки и ноги в разные стороны.
Но пролежал так Аким в ожидании
