разве нет? – Лесли раздражалась все больше.
– Это был вопрос к вам, – улыбнулся Бенедикт.
– Тогда да, – с вызовом ответила Лесли.
– Аудитория тоже так считает? – уточнил Бенедикт.
Обе подгруппы молчали.
– Следовательно, – Бенедикт поднялся и, убрав прядь волос со лба, пристально посмотрел на студентов, затем перевел взгляд на Лесли и как ни в чем не бывало продолжил – благодаря новому знанию о том, что я сплю с женщинами за деньги, вы узнали, что я аморален.
Аудитория зашипела, как разбуженная змея.
– Что-то не так? – Бенедикт с улыбкой кивнул в сторону Эмили Паддингтон, любознательной пышки с белыми косичками и великой спорщицы.
– Конечно, не так, – раздосадованно отозвалась она. – Мы совсем не это имели в виду.
– А что же вы имели в виду, мисс Паддингтон? – все еще улыбаясь, мягко спросил Бенедикт.
Эмили сосредоточенно нахмурилась.
– Сэр, – спустя мгновение заговорила она, – разве не вы говорили нам, что сексуальность является одной из самых сложных интимных сфер человека и что вмешательство в нее всегда преступно и опасно?
– Совершенно верно, мисс Паддингтон, – серьезно ответил Бенедикт. – И я продолжаю на этом настаивать. Но кто говорил о вмешательстве?
– Но разве… – Эмили развела руками – разве вы, ложась в постель с женщиной за деньги, не вмешиваетесь в ее жизнь и сексуальность, не превращаете… – она поискала нужное слово – контакт в нечто грубое, пошлое и механическое?
Бенедикт тепло улыбнулся.
– Вы задаете верные вопросы, Эмили, но начинать следует не с этого.
– А с чего же? – Эмили растерялась.
Бенедикт некоторое время молча смотрел на нее, а затем поднял голову, обращаясь ко всей аудитории.
– Послушаем выводы второй подгруппы. Что в моей второй профессии делает реакцию нашего курса столь яркой и необычной? Студенты из названной команды зашевелились, зашушукались, и вперед вышел Ричард Фальк – уверенный середнячок, неукоснительно посещавший все лекции и с терпеливостью крупного вола вытягивавший из своего флегматичного разума все, на что тот был способен. Он редко принимал участие в дискуссиях, и Бенедикт остерегался ставить его в «спарринги», не желая давить на парня и заставлять его сталкиваться с более юрким интеллектом своих коллег. Но сегодня Ричард выглядел смелым и полным решимости.
– Сэр, – внушительным баритоном начал он, – я думаю, что группа шокирована.
– Правда? И почему же, мистер Фальк? – с интересом спросил Бенедикт.
– Все дело в том, – размеренным тоном продолжал Ричард, – что ваше занятие совершенно не вяжется с тем, чем вы занимаетесь здесь.
Бенедикт, наконец, не выдержал, и расхохотался.
– В самом деле, – проговорил он, закончив смеяться, – трудно представить себе более неподходящее занятие для сексуально распущенного человека, чем преподавание.
