Он видел, с каким плотоядным блеском в глазах смотрела на него Чарлин, когда он выпроваживал Джима Мэки. – Питер, доведи это дело до конца. Сходи в «Приют» и составь опись поврежденного имущества. Пусть Чарлин тебе назовет, сколько это все стоит. Потом ознакомь с итоговой суммой братьев Мэки и дай им сорок восемь часов на компенсацию.
– Дело нехитрое. Должен заметить, шеф, вы с ними лихо разобрались.
– Да и разбираться особенно было не с чем. Сейчас сяду за отчет. Потом тоже посмотришь, может, захочешь что-то добавить.
В кабинете задрожали стекла. Нейт оглянулся.
– Что это? Землетрясение? Вулкан? Ядерная война?
– «Бобер», – пояснил Питер.
– Таких бобров даже на Аляске не бывает, чтобы эдакие звуки издавать.
Питер рассмеялся и показал в окно.
– Самолет Мег Гэллоуэй. Он «Бобром» называется. С чьим-то заказом прилетела.
Нейт повернулся к окну и увидел маленький красный самолетик, почти игрушечный. Он вспомнил, что и сам прилетел сюда на такой же игрушке.
Зазвонил селектор, и Нейт с благодарностью ответил, радуясь возможности отвлечься от страшных мыслей.
– Слушаю, Пич.
– В школе трое мальчишек кидались в окна снежками. Одно разбили и разбежались.
– Кто – неизвестно?
– Еще как известно. Всех троих знаем.
Он перебрал в уме дела.
– Пусть Отто займется.
Потом обернулся к Питеру.
– Какие-то вопросы?
– Нет, нет, сэр. – Он улыбался. – Просто приятно делать дело.
– Да. Дело делать приятно.
Нейт проработал до самого собрания. Занимался в основном хозяйственными и организационными делами, но зато у него появилось приятное ощущение, что он основательно обустраивает свое место.
Пусть даже это только временно.
Контракт он подписал на год, но по его условиям первые два месяца считались испытательным сроком, когда любая из сторон могла его расторгнуть.
Ему было спокойнее знать, что при желании он может в любой момент уволиться. Хоть завтра. Хоть на следующей неделе. Если по истечении двух месяцев он еще будет здесь, то, во всяком случае, сможет решать, как быть дальше.
В мэрию он решил пройтись пешком. Брать машину из-за нескольких сот метров было нелепо.
Небо было густо-синего цвета, и на его фоне, словно высеченные острым ножом, резко обозначились горы. Мороз стоял нечеловеческий, но несколько ребятишек, однако, с горящими от жадности глазами, высыпали из Углового, зажав в кулачках по шоколадному батончику – точно так, как делают дети во всем мире.
Едва за ними закрылась дверь, как чья-то рука изнутри перевернула табличку с «ОТКРЫТО» на «ЗАКРЫТО».
Машин на улицах прибавилось. Одни стояли запаркованные на обочинах, другие резво катили по утрамбованному снегу.
Похоже, на собрание съехался весь город.
У
