style="font-size:15px;"> Я вижу, как он решает, что со мной делать. То ли допрашивать, как подсказывает чутье, то ли отпустить и заняться собственными учениками. Еще несколько секунд он изучает меня – глаза у него выцветшие, желто-голубые, как грязные джинсы, – и тут я чувствую, что из его пытливого взгляда уходит тяжесть. Он решил, что я не стою его внимания. Мальчишка из младших классов прогуливает уроки – ничего страшного, и его это не касается. На секунду ярость заслонила привычную осторожность. Значит, я не представляю угрозы? Не стою хлопот?
Или после многолетней игры в прятки у меня получилось наконец превратиться в невидимку – полностью и бесповоротно?
– Ладно, сынок. Чтобы я тебя здесь больше не видел. Беги отсюда.
Мне остается лишь повиноваться, дрожа теперь уже от облегчения. И на бегу я отчетливо слышу за спиной шепот Леона:
– Эй, Пиритс! После школы встретимся, ладно?
Я оборачиваюсь и вижу, как он мне подмигивает.
7
Школа для мальчиков «Сент-Освальд»
Среда, 7 сентября
Драма на корабле: большой и неуклюжий фрегат – «Сент-Освальд» – ударился о риф в самом начале учебного года. Во-первых, объявили дату неминуемой школьной инспекции: шестое декабря. Это всегда действует крайне разрушительно, особенно на высшие эшелоны руководства. Во-вторых – и это, с моей точки зрения, еще разрушительнее, – в то утро доставили жалкое письмо с объявлением о небывалом росте платы за следующий триместр, что растревожило мирно завтракающую публику во всем графстве.
Наш Капитан продолжает утверждать, что это в порядке вещей и соответствует размеру инфляции, однако от разговора на эту тему уклоняется. Отдельные нечестивцы бормотали, что, мол, если бы нас, сотрудников, заранее известили о предстоящем повышении платы, то лавина гневных телефонных звонков не застала бы нас врасплох тем утром.
Когда Слоуну задали прямой вопрос, он принял сторону Главного. Но он плохо умеет кривить душой. Он не решился появиться в преподавательской и до самого собрания наматывал круги на беговой дорожке, заявив, что потерял форму и ему надо тренироваться. Никто ему не поверил, но, поднимаясь в пятьдесят девятую, через окно Колокольной башни я увидел, что он – крохотная фигурка далеко внизу – все еще бегает.
Мой класс принял известие о повышении платы с обычным здоровым цинизмом.
– Сэр, это значит, что у нас в этом году будет нормальный учитель?
Аллен-Джонса, казалось, совершенно не тронули ни инцидент с номерами классов, ни мои страшные угрозы.
– Нет, это всего лишь означает, что в потайном кабинете Главного будет больше напитков в баре.
Хихиканье. Только Коньман мрачен. Он был наказан за вчерашний проступок, и второй день над ним смеялись, когда он ходил по территории в ярко-оранжевом комбинезоне, подбирая бумажки и складывая в огромный мусорный пакет. Двадцать лет назад Коньмана отлупили бы тростью, а одноклассники его бы зауважали; это показывает, что не все нововведения плохи.
– Мама
