уставилась в телевизор. – Все вы сговорились меня обманывать. Хотела бы я знать зачем.
– Я обманут точно так же.
– Прекрати. Тебе на нее наплевать. Я вообще подозреваю, что тебе всегда было на нее плевать. Ты скажешь, наконец, почему ты ее покрывал?
Он смолчал, но Алла видела – ему очень хочется что-то сказать. Виктор выглянул в коридор, погасил там свет, вернулся в комнату и плотно прикрыл дверь. Ему было не по себе, он явно боролся с каким-то тягостным чувством. И наконец не выдержал:
– Ладно. Я очень не хотел тебе говорить, но раз ты так ставишь вопрос… Да, я все знал и молчал. А у меня не было выхода!
Алла вопросительно смотрела на мужа. Тот шагал по комнате, то и дело заслоняя собой экран телевизора, и затравленно объяснял, что Ольга шантажировала его. И добилась успеха.
– Кто же знал, что она такая наглая?! – тихо, чтобы его не услышали в другой комнате, говорил Виктор.
– Я расспросил ее в тот же день, когда ученица все мне рассказала. Сказал, что мне все известно – в театре она не появляется, роль ей не дали. В таком случае – где она пропадает? Знаешь, что мне ответила твоя дочка?
Он впервые употребил это выражение. Раньше Виктор всегда говорил «моя дочь», «наша дочь». И хотя Алла только что сама обвиняла его в том, что ему наплевать на Ольгу, сейчас в ее глазах рушился целый мир. Мир, который она построила на иллюзиях. Что чужой человек может стать отцом ее старшей дочери. Что никаких различий между девочками нет. Отвратительное слово «отчим», унизительное – «падчерица» – как она боялась этих слов, как сторонилась от них всю жизнь!
– Оля сказала, чтобы я не лез не в свое дело, – рассказывал Виктор. – Она впервые говорила со мной таким тоном. А смотрела… Я, знаешь ли, не думал, что она меня так ненавидит!
– Ну что ты… – попыталась возразить Алла, но он остановился прямо перед ней и склонился над креслом. Ее обдало знакомым запахом дешевого дезодоранта. Теперь он говорил совсем тихо:
– И еще она заявила, что если я все тебе расскажу, то она тебе тоже кое-что расскажет. Скажет, в частности, что я ее… Что я с ней… Нет, не могу!
Он выпрямился и отвернулся. Алла вцепилась в подлокотники. Ее трясло мелкой, противной дрожью – будто в самолете, который вот-вот оторвется от взлетной полосы.
– Не может быть, – сипло сказала она.
– Она сказала именно это, – не оборачиваясь, отрезал муж.
– Но ведь… Этого же не было?!
Он взглянул на нее через плечо:
– Ага, так я и знал! Ты уже задаешь этот вопрос?! А если бы она тебе это сказала?! Она, а не я?! Черт, она-то знала, чем заткнуть мне рот! Беспроигрышный вариант! Любая мать встревожится! Кому бы ты поверила – ей или мне?!
Алла сама не знала. Она не знала даже того, верит ли мужу сейчас. Но что-то в ней кричало – Ольга не могла такого сказать! Откуда взялась эта мерзость?! Где она нашла такие слова?!
– Ты понимаешь, почему я молчал?
Она
