адкой, дежурил еще контролер – в валенках, в овчинном полушубке; сверху ему хорошо был виден каждый дворик внизу и люди в нем.
– Выходи!
– Руки за спину!
Еще команда обитателей тюремной камеры заняла свое место в кирпичном отсеке на крыше.
Заклубился дымок сигарет.
На верхнем блоке тюрьмы в крохотном, на одного человека, каменном мешке щелкнул замок:
– Саматов! Выходи!
Тура Саматов, крепкий, корпусной азиат, привычно сложив руки за спиной, сделал шаг вперед. Остановился.
За годы, проведенные за решеткой, Тура сильно изменился; мало кто узнал бы в жестком, криминального вида, в телогрейке и кирзачах зеке бывшего главу уголовного розыска Мубека – привилегированнейшей из областей Узбекской Республики.
– На прогулку!
Сложив руки за спиной, Тура Саматов двинулся впереди конвоира по направлению к лестнице и дальше вверх по металлическим ступеням.
Контролер открыл дверь в прогулочный дворик, и Тура, еще входя, всей грудью почувствовал ударивший в лицо ему свежий опьяняющий воздух свободного пространства.
Потрескивал морозец. Падал небольшой снег.
Впереди, вдоль кирпичной кладки, прохаживалось несколько арестованных. Увидев вошедшего, они замедлили шаги, рассматривая будущего своего сокамерника.
Так продолжалось недолго.
Внезапно один из зеков, вглядевшись в стоящего у закрывшейся за ним двери Туру, вдруг крикнул, показав на Саматова:
– Это мент! Он меня допрашивал в Урчашме…
Несколько человек бросились на Туру.
Началась свалка.
Снег все еще шел.
Контролер, наблюдавший сверху за прогулочными двориками, прохаживался по крыше. Он не сразу заметил, что произошло.
Крики, донесшиеся из одного из двориков, заставили его броситься назад, к клетке, над которой он недавно проходил. Нагнувшись к решетке, он увидел драку внизу.
Все били одного.
Контролер нажал на тумблер микрофона у груди:
– Быстрее! В пятом дерутся!..
Несколько контролеров с короткими черными дубинками тотчас кинулись к лестнице наверх. Еще через несколько минут они ворвались во дворик.
– Прекратите! Немедленно!
Замелькали дубинки, опускаясь на головы, спины. Двое контролеров растащили Туру и его обидчика. Зек, напавший на Туру, никак не хотел успокоиться.
Державший его контролер крикнул напарнику, показав на Туру:
– Давай его назад, в бокс…
Второй контролер вывел Туру из прогулочного дворика. Лицо Саматова было окровавлено.
– Платок есть? – спросил контролер.
Они остановились. Тура достал платок, отер лицо.
Контролер сказал негромко:
– Осторожнее, подполковник! Этот запросто убить может…
Тура не знал, сколько времени он пробыл в боксе. Бессмысленно смотрел в стены, испещренные почерком людей, сидевших здесь до него.
Тура прочитал:
«Ты – не первый и не последний… Аллах! Спаси и сохрани наши души!»
Внезапно металлический щелчок нарушил тишину, дверь бокса открылась:
– Выходи!
Они шли долго.
Тюрьма была наполнена звуком металла, гулкими шагами арестованных и конвоя.
Наконец контролер провел Туру к узкой лестнице, поднял на другой этаж.
– Сюда…
Они остановились перед одной из камер. Контролер открыл очко, взглянул внутрь. Потом открыл дверь.
Тура оказался в камере, похожей на гостиничный номер, только окно за занавеской было забрано решеткой. В камере, кроме кровати и стола, стояло еще кресло.
Человек, сидевший в нем – голый по пояс, с огромным, выкатившимся вперед животом, в модных кроссовках и джинсах, с дряблым в мелких морщинах лицом, – внезапно поднялся, сделал несколько шагов навстречу Type. За это время лицо его мгновенно преобразилось. Теперь оно было красиво, как лицо каждого человека, наделенного недюжинным умом, юмором и хитростью.
Он широко расставил руки для традиционного объятия:
– О Аллах! Кто это к нам пожаловал? Не подполковник ли милиции Саматов, самый уважаемый мною
