спросил Дик. – Рассветы тут долгие. Очень сильная рефракция. Оно полчаса будет висеть над горизонтом. Потом пулей помчится вверх.
Дик говорил на том самом певучем языке почти из одних гласных. Я понимал Дика. Я не удивлялся: мне же вчера дали таблетку, чего тут удивляться-то.
– Как называется этот мир? – пропел я сам, удивляясь только, как мне удается выделить эти три разных тона в одном и том же слоге «оа».
– Новая Голубая Земля, – ответил Дик, расчесывая бороду пятерней. Я вчера видел, что у Дика есть расческа, но уже успел понять, что Дику нравится походная жизнь и он охотнее ест с лезвия, даже если в корпусе его складного ножа прячется вполне приемлемая трехзубая вилка. – Это – Новое Солнце. На ваше земное Солнце оно, как видишь, мало похоже. А вон те две планеты видишь?
– Вижу.
– Одна из них – Мир-Гоа. Там добывают трансуранидовый конгломерат. Не знаю, какая из них. И как вторая называется – тоже не знаю.
– Ты тут живешь?
– Нет. Бывал когда-то. Два раза. Давно, лет двенадцать назад.
– А где ты живешь?
– В космопорте.
Я не стал спрашивать, где находится этот космопорт. Не хотелось казаться совсем уж невеждой.
Дик искоса посмотрел на меня.
– Тебе сколько лет?
– Двадцать два.
– Гм-м, непохоже. Хотя да, в ваше время двадцать два – это как сейчас четырнадцать-пятнадцать…
Я не стал уточнять. Потом все пойму.
Куниэда слева глубоко вздохнул и сделал низкий, долгий поклон в сторону светила, коснувшись волосами сырой от росы травы. Потом сел поудобнее, скрестив ноги, и улыбнулся.
– Странное чувство, – сказал он хрипловатым голосом. – Вы говорите на чужом, варварском языке – а я все понимаю и даже сам могу говорить на нем.
– Теперь мы все будем понимать друг друга, – серьезно сказал ему Дик. – Ты самурай, Като?
– Еще нет. Мне только пятнадцать лет, хотя, как видишь, я уже ношу прическу воина. Я – сын самурая. Мой отец, воин Куниэда Муроноскэ, служил князю Цугивара, пока не погиб при осаде Цугиварадзимы, когда Минамото под началом Асикага Ёсикиё обрушились на Тайра, и Хэй отступили в наши места. А мой старший брат, воин Куниэда Макото, служил князю Оно, младшему в роду Цугивара, под началом самого Ёсинака. Но я еще не состоял на действительной службе, когда голос какого-то ками… ну, духа, как это сказать… голос из моего кодати, малого меча, позвал меня.
– Что тебе было сказано? – с живейшим любопытством спросил Дик.
Като засмеялся, обнажая в улыбке два белых передних зуба.
– Я теперь уже не смогу объяснить. Я только понял, что свершилась где-то величайшая несправедливость, и исправить ее без меня невозможно, и теперь здесь будет мое служение.
– Да-а… – Дик задумчиво подергал себя за косу. – Ким, а у тебя?
– Примерно
