повышенная психосенситивность. Бывает у одного из тысячи. Сто вуалей – психотерапевт высшего класса, прогнозист, священник-чудотворец, а может быть – «управленец». то есть коллега Кима, с великолепным чутьем и нюхом. Бывает у одного из ста-двухсот тысяч. Есть еще уникумы. Вот Легин Таук, например. В юности у него было триста тридцать вуалей (до трехсот шестидесяти в разряде), а теперь стало столько, сколько было у его учителя, Великого Ямадзуки – триста девяносто, то есть до четырехсот тридцати в разряде. Это исполинская мощь. Гораздо менее мощный Самуэльсен, тот доктор, который вылечил слугу Джервиса, мог повелевать огромными толпами, если было нужно (а нужно было один раз – когда добрые бангийцы решили сжечь доброго доктора на костре). Еще Ким вспомнил Гассана Багира, начальника полиции Лисса на Телеме. С тремястами вуалей Багир контролировал огромный город так, что происшествия серьезнее квартирной кражи случались в многомиллионном мегаполисе пару раз в месяц, а уж если случались – расследование по наводке начальника полиции в большинстве случаев занимало дня три. Когда Багир умер, численность лисской полиции пришлось увеличить почти вчетверо.
Все эти люди либо были обучены психотехнике, либо владели ею интуитивно.
Ким ей не владел. Больше того, в понятиях нынешнего времени он был практически необучаем. По количеству нервных связей его мозг был на десять процентов слабее любого современного. Поэтому свою психосилу он мог использовать только очень примитивно, очень неуклюже, временами даже очень глупо.
Но она, его глупая, нетренируемая и неуправляемая психосила, составляла в здешнем исчислении пять тысяч вуалей.
А это означало, что в этом мире Ким практически неуязвим.
Ну, то есть с атомной бомбой или массированным лучевым ударом ему, конечно, не совладать. Но вот пулеметная очередь в упор – пожалуйста. Если пулеметчик видит Кима до того, как нажмет спуск, пули не попадают – и все.
Да разве в одних только пулях дело?
Любой человек этого времени (ну, почти любой), который видит Кима, обязательно исполнит любое, абсолютно любое его желание. Например, если Ким говорит про себя, что видящий его на самом деле его не видит – тот на самом деле перестает его видеть. Перестает вообще. И даже если многочисленные приборы будут буквально орать о том, что тут кто-то есть, Кима не увидят – показания приборов просто неверно истолкуют.
– Семь минут до посадки, – должожил скар.
– Ладно, ребята, – пробормотал Ким по-русски. – Не знаю, смогу ли я сделать то, чего вы от меня ждете. Но что я постараюсь разобраться – это факт.
Дом Кима совсем не изменился. Правда, в саду прибавилось кустов, деревья стали изрядно выше, живая изгородь разрослась и стала именно такой, как Ким когда-то хотел – густой и непролазной; но дом не изменился. Два этажа, двускатная черепичная крыша. Киберы, которые на время отсутствия хозяина были запрограммированы на еженедельную уборку, свое дело знали туго. Вовсе не их вина, что
